Мир-село и его обитатели. Повесть в этюдах и размышлениях. Алексей А. Шепелёв
как дошедшая на лыжах мама из новогоднего мультика про Простоквашино. Можно сказать, это и есть воплощённое без дециметровых антенн и кабеля местное телевидение (о котором я мечтал в юности): причём сразу и криминальная сводка, и дебильная развлекуха.
Необычно и примечательно уже само её наименование. Хотел даже вопрос послать в «Что? Где? Когда?»: прозвище у тётки Лимонхва, типичное такое пренебрежительно-русское, какая-то лихва слышится, а оказалось, что это… имя! Как так? Минута…
Это фамилия. Она была замужем за корейцем. Ли Мон Хва! Какой шик, какое благородство, это почти что Ким Ки Дук, Гас ван Сент и Ларс фон Триер! Тут фильмы зашибенные можно клепать на каждом перекрёстке полураспаханных дорог! Хотел быть режиссёром тож, с фамилией «А. Шепелёв»… Но о кинокамере в деревенском детстве нечего было и мечтать; всё, чем удалось раздобыться, – тетрадь да карандаш… химический – алхимический!
Кстати, фамилия не такая уж и редкая была встарь (бабушка была Ковалёва, вышла замуж и стала Шепелёва, а за брата её дядь Васю Ковалёва вышла тёть Маня Шепелёва). При мне учились в школе штук пять однофамильцев, в том числе ещё один Алексей Шепелёв, ставший трактористом (он и сейчас, наверное, есть, только вряд ли на тракторе). Но дальше, как грязь с обрыва, всё поехало: антидемографический провал и отток в города. И вот теперь – на волне моей писательской мощи и потенции (не физической, не путать! – а вообще, конечно, шучу) начался настоящий ренессанс… В школе из сорока учеников человек пятнадцать Шепелёвых. Кто это такие не только мне, но и родителям, и моей десятилетней племяннице (А. Шепелёвой, кстати) трудно представить. «Таня Шепелёва – шлюха!» – надпись на остановке. Что за Таня, сколько ей лет, почему уже заслужила шлюху, никому не известно.
Лимонхва хоть вроде и по-сосновски забубённая, но по лицу и по разговору сразу видно (наверно, только мне, прочим не до тонкостей), что родом никак не отсюда. Лицо её не наглое, не кругло-тамбовское, глаза осмысленные и грустные, а главное – речь очень правильная. Другие интонации – не сельские (обычно понукательно-жлобские или поднимающие на смех), слова вроде «пожалуйста» и «спасибо» проскакивают…
Ей порой пренебрегают взрослые, иногда её дразнят дети… Но тут всё же не город… народ душевный. То ей тряпки старые отдадут, то картошку сгнившую, то пиво просроченное, а то и не сгнившую… Живёт она в домике на окраине, почитай что без окон и без дверей – не топит, дров, продуктов и денег не запасает, не готовит – лишь сибаритствует да выпивку добывает. В деревне это по-прежнему называется «тунеядство» и оченно не одобряется общественной моралью. Из-за чего Лимонхву пытаются перевоспитывать (а некоторые и прямо эксплуатировать), привлекая на различные авральные (типа посадки или уборки картошки) и тяжёлые и грязные (типа подъёма и выгребки из погреба сопревшей картошки) работы.
Только что узнал (и мало кто знает), что сожителя её периодического