Пролегомены эволюции. Сага о бойцовой рыбке. Сен Сейно Весто
оно там ни было, все равно это не больше чем условность, важна не столько она, сколько филогенетический процесс. Чтоб мне быть кактусом, подумала рыбка.
«…Ни в одном из наших языков…» – вновь раскрыв и убрав палец, перечитала бойцовая рыбка запавший в сердце абзац. Филогенетический процесс… приращение ценности… Рыбка задумчиво покивала, не найдясь, что сразу возразить. В общих чертах суть затруднений языков, автора и филогенетического процесса теперь были ясны.
Скажем, развитие. Все хорошо, только нет приращения ценностей. Значит, нужно, чтобы было. Да чтобы с перспективой вдаль – и из предыдущей ступени…
Рыбка задумалась.
Раз-витие… Раз-ви-тие… Елки с палками. Приращение им сделай. Аккуратно прикрыв книгу и заложив пальцем на прежней странице, рыбка приподняла брови. Это становилось интересным. Сложность стоявшего перед филогенезом и эволюцией затруднения лишь сейчас стала вырисовываться во всех своих нешуточных горизонтах.
Такого еще не было. Одно недоразумение, какое-то внебрачное порождение чистой условности прямо перед носом метило себе территорию и смотрело снисходительно, цинично и с иронией. Рыбка взяла себя в руки. По принципу своей организации ее трудно было заставить изменить обычную окраску территориальных коралловых рыбок, но вот уж если кто-то или что-то объявляло ей войну на выживание, то тут все уже хорошо знали вот это ее выражение, когда разрешены все приемы, а что было нельзя, то можно тоже. Потом Хаплохромис взял в руку карандаш и осторожно, соизмеряя ответственность перед каждым знаком после запятой, на полях раскрытого труда написал: «to en-genesis». Затем немного отодвинул от себя книгу и посмотрел на написанное как бы в новом свете. Да, подумал он. Ради этого стоит жить. Я вам не цихлид какой-нибудь разноцветный, не одонус. Жизнь по-прежнему была полна звучаний и красок. В новой редакции лицо эволюции и филогенетического процесса выглядели значительно лучше. Вновь подняв карандаш, уже не сомневаясь и больше не оборачиваясь на последствия, он вывел: «zu en-genesen». Где е – будет у нас, очевидно, основанием натуральных логарифмов.
Рыбка снова улыбнулась. Филогенез даже не догадывался, что его ждало. «Еn-развитие». Да. Шедевр эволюции был больше, чем просто условностью – без него не было бы ее. Елочное развитие. Елки с палками. С этой последовательностью ступеней тоже было не все еще ясно, впрочем, общей картины это уже не меняло. Это уже то, над чем напряженно, не покладая рук, будут работать будущие поколения, нельзя же все делать за них.
От проблем мироустройства внимание Хаплохромиса отвлекла другая мысль. А что, подумал он. Применительно к нашему случаю это будет выглядеть как лишь подмена одной эволюции другой. Хаплохромис задержался на этой мысли. Если eⁿ-эволюция действительно имеет место, то можно было попробовать. Здесь что-то было. Он даже совсем собрался уже в первом приближении прикинуть, как бы все это выглядело на полях уважаемого автора, но тут