Четыре рассказа. Андрей Жвалевский
полевым уставом! Или правила маскировки не для вас писаны? Со всех снять, вплоть до рядовых! Полчаса на выполнение!
Теперь офицеры переглянулись в замешательстве. Вперед вылез майор Клински, пухленький и румяный, как будто только что из печки.
– Разрешите обратиться, сэр, – попросил он так душевно, что Эйзенштольц непроизвольно кивнул.
– Нам самим это не нравится, сэр. Но, во-первых, половина этого безобразия, – пухлый майор обвел себя ручонкой, – пришита по прямому приказу министра обороны. Если отпорем, нас же и под трибунал отдадут.
«И ведь отдадут, – зло подумал Эйзенштольц. – Наши маркетологи, мать их, за лишний цент боевого офицера не пожалеют».
– Ладно, – буркнул он, – эти можете оставить.
И тут же встрепенулся:
– Вы сказали «половина»? А вторая половина откуда?
– А это, – майор смутился, – по индивидуальным контрактам. Рекламодатели хорошо платят. У меня две дочки, обеим скоро в колледж.
– А у меня ипотека, – раздался робкий голос из задних рядов.
– И сестре нужна дорогая операция…
– Кредит вернуть…
Майор вздохнул:
– Но мы, конечно, снимем, если прикажете. Придется, правда авансы вернуть… И неустойку заплатить…
Эйзенштольц обвел взглядом присутствующих. Все смотрели на генерала, словно щенки, у которых из мисок собирают забрать последнюю косточку. Эйзенштольцу стало тоскливо.
– Но мы снимем, – майор вздохнул горестнее прежнего, – раз надо. Одна просьба: позвольте хотя бы рядовым оставить контрактную рекламу. Парни семьи на них кормят… у многих… единственный источник…
Клински говорил все тише и, наконец, умолк окончательно.
«Ну что ты с ними будешь делать? – подумал генерал. – Какой смысл снимать половину рекламы, если вторая все равно останется? А парням будет обидно таскать на себе всякую херню, за которую еще и не платят».
– Хрен с вами, – сказал он голосом полководца, приказывающего оставить столицу неприятелю. – Оставляйте. А пока доложите обстановку…
*
Бригада Эйзенштольцу попалась неплохая. Все ребята обстрелянные, многие прошли Ирак, Афган и Иран. Командиры дело свое знали, интенданты воровали осторожно, даже медперсонал не злоупотреблял наркотой, как это часто бывает в дальних частях.
Генерал, конечно, все равно всех вздрючил, устроил пару ночных тревог, нараздавал заслуженных пендюлей – и заслужил тем самым уважение у подчиненных. «Новый-то, – говорили между собой сержанты, – службу знает, хоть и бывший штабной».
И Эйзенштольц остался доволен результатами тревог и общим состоянием бригады. Устраивало его и то, что время от времени приходилось вступать в настоящие боестолкновения. Пираты были оснащены не слишком хорошо, только стрелковым оружием, но нападали внезапно и так же внезапно отскакивали. Поэтому об их полном уничтожении можно было только мечтать. Эйзенштольц даже не ставил