Триокала. Исторический роман. Александр Ахматов
разбудил Гераклеона и сообщил ему о прибытии «Амфитриты» с самим Требацием на борту.
Гераклеон сразу протрезвел.
– Клянусь трезубцем Посейдона! Нельзя допустить, чтобы Требаций увидел все это безобразие. Чего доброго вообразит, что мы живем здесь не хуже, чем римские сенаторы, отдыхающие в Байях.
И он принялся расталкивать товарищей, зычно покрикивая:
– Поднимайтесь, прах вас возьми! Зовите женщин – пусть уберут со стола! Живее, живее, разрази вас Зевс своими молниями! «Амфитрита» в бухте! Сам Требаций пожаловал!..
Известие о прибытии Требация возымело свое действие. Все пьяницы вскакивали, как ужаленные.
– Посоветуй, в какой комнате лучше поселить Ювентину? – спросил Мемнон, обращаясь к Гераклеону.
– Я уже подумал об этом. Рядом с вестибюлем есть небольшая, но вполне приличная комната. Там иногда ночуют женщины из деревни. Я распорядился, чтобы ее привели в порядок.
– Когда вернется Геренний, передай ему, что я буду перед ним в вечном долгу, если он окажет Ювентине свое покровительство.
– Ты покинешь нас вместе с Требацием? – спросил Гераклеон.
– Да. И вернусь обратно через месяц-другой.
Мемнон поспешил увести Ювентину в предназначенную ей комнату, которая была очень уютной и чисто прибранной. В ней стояли две кровати и средних размеров стол с поставцом.
– Я не хочу, чтобы Требаций видел тебя, – сказал Мемнон. – Ему не обязательно знать о нас. Только в крайнем случае познакомлю тебя с ним…
Ювентина присела на край кровати. Румянец сбежал с ее лица. Она вся поникла и сидела неподвижно, как сфинкс.
– Что с тобой, девочка моя? – удивленно спросил он, взяв ее руки в свои.
– Ты сказал Гераклеону, что вернешься через два месяца, – жалобным голосом проговорила она. – У меня сердце сжимается при мысли, что мне придется ждать тебя так долго…
Губы ее по-детски задрожали, и она отвернулась, чтобы скрыть набежавшие на глаза слезы.
– Ну вот! А ведь только что сама говорила, что несправедливо обижаться на Фортуну.
Он нежно обнял ее.
– Потерпи, родная. Я постараюсь вернуться как можно скорее…
– Только ты очень береги себя… Ты ведь знаешь, что у меня нет жизни без тебя. Поклянись мне, что будешь осторожнее и хитрее лиса.
– Клянусь! Но ты напрасно беспокоишься. Эта поездка совершенно безопасна. Одна неприятность: мне предстоит общаться с Клодием, твоим обидчиком…
– О, забудь об этом, милый! И Клодий, и все римляне, от которых я столько претерпела, для меня больше не существуют. Я не хочу, чтобы ты из-за меня повредил себе какой-нибудь необдуманной вспышкой гнева или местью. Думай только о том, чтобы сберечь себя… ради нас и нашей любви.
Она обвила его шею руками и замерла, прижавшись к нему.
– Постой! – сказал Мемнон, отрываясь от нее. – Я слышу шум