Китайская чашка. Светлана Смолина
респектабельному бизнесмену и потомственному интеллигенту, новые предложения, предсказуемый отказ, всплеск возмущения и демонстративное хлопанье металлической дверью с итальянскими сейфовыми замками. Бесконечные шахматные дебюты, где «белые начинают» и… почему-то проигрывают. За многословными колоннами пешек выдвигались ладьи аргументов, разгневанные слоны обманутых ожиданий, снова пешки. Серьезные надежды возлагались на внезапную вылазку ферзя, провокацию с победным прищуром: «Ну, вот сейчас-то». Ответом была глухая оборона черных: «Но мне не нужна большая лоджия, и на метро я не езжу!» И внезапное бескомпромиссное наступление белых на флангах почему-то проваливалось. А потом все возвращалось на круг: хитроумные ходы, дипломатические улыбки, пристальное изучение буквы закона и остро осознанная невозможность выиграть вопреки приложенным усилиям и назло здравому смыслу.
Почему она не соглашалась переехать и уступить ему эти жалкие метры, он даже предположить не мог. Получить квартиру с шикарной кухней, с двумя, а то и тремя комнатами, гардеробной, парой санузлов и огромной лоджией было выигрышным билетом для любого гражданина страны. Ни один здравомыслящий человек не способен отказаться от царского предложения ради жалкой полуразрушенной норы пусть даже в самом центре столицы. Будь она старухой, он бы даже попытался понять: родные пенаты, образы юности и призраки первой любви. Но она была еще в том возрасте, который не успевает обрасти ракушками воспоминаний и без трагедий расстается со старьем.
Ее осторожные возражения казались ему беспочвенными и надуманными. Поклонники никуда не денутся от ее талантов, просто поменяют явочный адрес. Впрочем, с чего он решил, что соседка хороша в роли любовницы для обеспеченных господ? Может, из-за необъяснимой покорности, с которой она открывала дверь. Или из-за грозовой глубины зрачков в рамке киношных ресниц, когда она торопливо опускала взгляд, оставляя себя настоящую в ином измерении, куда не могли дотянуться потными лапами ее похотливые гости. Или из-за роскошной волны тяжелых волос, по которым хотелось провести ласкающей ладонью. Он гнал мысли о ней, словно стаю гиен, и напоминал себе, что хочет не женщину, а ее квартиру. Но однажды в изрядном подпитии он будто со стороны увидел самого себя, безнадежно застрявшего перед дверью со связкой отмычек, ни одна из которых не подошла к хитрому замку ее необъяснимого женского упрямства.
Ему несколько раз снилось совсем уже невероятное: что от того, покорится ли ее грошовый мирок, зависит жизнь его собственного обширного и благоустроенного мира.
Застигнутый врасплох этими неправдоподобными снами, поутру он принимался осматриваться всерьез и заприметил следы разрухи и запустения на окраинах некогда непобедимого царства. Едва наметившиеся признаки упадка были везде, скрытые от легковесного взгляда, похожие на пушистые пятнышки плесени на срезе французского багета.