Невинные убийцы, или Поле для Наполеона. Записки психиатра. Светлана Юрьевна Дробященко
диссертацию по судебной психиатрии, около двадцати лет руководит этим отделением. Перед своим отъездом в командировку он пересмотрел назначения всех своих пациентов. И поэтому у меня просьба – когда возникнет необходимость в смене лечения, приглашайте меня для консультации. Я вас прекрасно понимаю, Максим Куттыбаев при первом взгляде на него вызывает жалость. Но имейте в виду, что он преступник, и тем более, психически больной преступник. Пока его мозг способен генерировать хоть какие – то мысли, большая вероятность того, что это будут мысли об убийстве. Мы можем быть спокойны только тогда, когда его психика будет полностью разрушена, и он превратиться в овощ. Тогда он будет безопасен. Да, безполезен для общества, но безопасен.
Мне не хотелось вас расстраивать, но дежурная медсестра Рауза написала на докладную по поводу вашего неуважительного отношения к медперсоналу. Рауза несколько вздорная особа, но сотрудник опытный, исполнительный, как впрочем, и весь персонал отделения. Настоятельно рекомендую вам в ближайшее время наладить контакт с коллективом отделения. И последнее. Ольга Михайловна, вы нарушили служенбную инструкцию, согласно которой вся продукция больных – письма, записки, стихи, рисунки, должна быть подшита в историю болезни. А вы убрали в свой стол стихи, которые написал Куттыьаев. Вы, как врач психиатр, должны были разглядеть в этих стихах мысли о расширенном самоубийстве – уйти из жизни самому и увести за собой некую женщину. Если вы осматривали больного, то должны были обратить внимание на многочисленные шрамы слева вдоль ребер. Криминалисты считают, прежде, чем убить мать, Куттыбаев пытался покончить с собой. И даже сейчас, на фоне развивающегося слабоумия, мысль о расширенном самоубийстве остается для него актуальной. Отсюда и эти достаточно яркие и необычные для распадающегося мозга поэтические строчки. Его заболевание прогрессирует. Скорее всего, он никогда не покинет этих стен. Когда его психика полностью распадется, мы переведем его в интернат для психохроников. Это все, что я хотел вам сказать, Ольга Михайловна. Идите работать. И успехов вам.
Ольга поднялась со стула обескураженная. Она не привыкла к поражениям.
– Большое спасибо за урок, Василий Курганалиевич. Обещаю больше не совершать подобных ошибок.
Выйдя из кабинета главного врача, Ольга приняла решение самой разобраться со случаем Максима Куттыбаева. И что за привычка уколлег находить удобные объяснения тому, что они не могут знать наверняка? Обычная практика – поставить диагноз шизофрении в любом непонятном случае, и дальше можно не ломать голову!
В отделении в этот день дежурил молоденький медбрат. Ольга Михайловна попросила его пригласить в ординаторскую Максима Куттыбаева.
– Мы не приглашаем на беседу с врачами больных из карцера. И еще, ему назначена большая доза нейролептиков по распоряжению главного врача, он спит большую часть суток и не в состоянии передвигаться.