«Если нельзя, но очень хочется, то можно». Выпуск №1. Сборник
любви огонь.
Сменит век своих героев,
Сменит рук тепло,
Но бессмертие святое
Скрипке суждено.
Наполняется душою
И смычка полёт,
Кровью бьется молодою
И опять живёт.
Ну, а я усну когда то
На твоей груди,
Не буди меня, не надо,
Душу лишь прими…
Радость Торы
К тебе, святой Иерусалим,
Несу тепло своих ладоней,
Мой храм восстанет из руин
И станет ближе к богу вдвое!
Я окунусь в твою любовь,
Я воспою к тебе молитвы,
И с камнями сольюсь я вновь,
Лишь сердце бьется в общем ритме.
Бушует истинная страсть,
Всё неподдельно в этой вере,
И никакая в мире власть
Не управляет здесь евреем.
Молитва истинной любви,
Молитва истинному богу,
И зажигаются огни,
И каждый обретёт дорогу.
По ней пойдём мы не дыша
И прикоснёмся до святого!
Здесь у стены нам небеса!
Господь! Еврей! И наша Тора!
Вера Горт
Родилась в Киеве. Училась в общеобразовательной и музыкальной школах, занималась плаванием, была юннаткой в Киевском зоопарке. После школы поступила на работу чертёжницей на судостроительный завод, затем стала студенткой Горьковского судостроительного института и перевелась на дневное отделение. Стала работать инженером всё на том же заводе, где и проработали всю жизнь ее дед, мать и отец.
По приезде в Израиль (1973 г.) занялась серьёзнейшим образом литературой. Выпустила две книги: одну академическую книгу псалмов, за которую получила премию им. Давида Самойлова, и книгу собственных стихов и поэм «Вещи и вещицы».
Переводила Галактиона Табидзе и других авторов. Является членом Союза писателей Израиля, редактором нескольких альманахов.
Живет в Атлите, под Хайфой.
29 сентября – день Бабьего Яра
Лукьяновка
Киев. Сентябрь. 1941 год. Семья, проживавшая на улице Лукьяновка (Артёма), решается на побег из занимаемого немцами города.
Их четверо:
Захар Аронович Зельдич – отец – 40–45 лет.
Ева Зельдич – мать – 35–40 лет.
Рая – дочь – 14 лет.
Изя – сын – 7 лет.
Они наняли подводу и двинулись прочь от Киева по неким просёлочным дорогам. Где-то подвода опрокинулась, и при этом Захар сломал ногу. Они вернулись обратно, и тут же соседи выдали их немцам. Семью вывели во двор и приказали рыть яму. Захар рыть не мог. Ева рыла одна под взглядами смотревших из окон и стоявших вокруг соседей. Захар сидел на земле. Изя играл на выброшенной матерью свежей земле.
Ещё недавно умный мальчик Изя начинал играть на скрипке…
Захар – был полным, высоким, лысым, и где-то – по фразе моей бабушки – в курортном киоске «очень красиво покупал и пил» виноградный сок.
Ева – была хорошенькой, модно коротко стриженной, но почему-то любила запах испорченных яиц – сероводород – один из первичных при образовании планеты.
Это и всё, что я о них знаю. И так я их вижу.