Черный риелтор, или Квадратные метры жулья. Михаил Болле
достались пострадавшей Грачевой Елене Павловне еще от прабабушки. По внешнему описанию совпадает с нашим черным мак-мачо на все сто. К тому же в деле имеются отпечатки его пальцев, их уже пробивали, они нигде не числятся. Так что он не судим пока, и, быть может, это вообще не его отпечатки, но теперь все-таки есть небольшая надежда на встречу с этим гадом.
– Не стану скрывать – доволен, – заявил следователь.
– Рад стараться! – пошутил Василий.
– А вот то, что он на драгметалл позарился, – начал рассуждать Егоров, – да еще и редкий, если это действительно наследство, то это вдвойне приятно. Как правило, эксклюзив в какой-нибудь антикварке да всплывает.
Вскоре Василий ретировался, а следователь принялся внимательно вчитываться в каждую строчку уголовного дела. Не отрываясь от текста, он извлек из портфеля новую пачку «Явы», распаковал ее и, достав сигарету, так и замер, забыв прикурить. Среди бумаг, прикрепленных к делу, фигурировала записка. Она была начертана рукой авантюриста, всего несколько строк. Александр Сергеевич пробормотал: «Дорогая, не жди меня сегодня вечером, очень много работы, приду домой не раньше полуночи. Целую, твой зайчик».
Зайчик… едрена вошь! Вдруг на подоконник сел голубь, клювом стал долбить в стекло. Следователь оторвался от чтения, взмахнул рукой, чтобы прогнать нахала, и случайно задел чашку с недопитым кофе, оставленную Василием на столе. Та опрокинулась, и кофе вылился на бумаги. Голубь улетел, и следователь смахнул лужицу кофейной гущи с документов. «Вот черт… Что же это за невезение такое?!»
Когда процедура спасения следственных документов была закончена, Александр Сергеевич поднял телефонную трубку и, искоса поглядывая в записную книжку, набрал телефонный номер. Прошло какое-то время, прежде чем он услышал запыхавшийся женский голос:
– Да…
– Добрый вечер, – поздоровался Егоров.
– Здрасте.
– Я могу услышать Марину? – продолжил с той же интонацией следователь.
– А кто это? – недоверчиво спросила девушка.
– Это Александр Сергеевич. Я веду Маринино дело по поводу мошенничества.
– А-а-а. Это, значит, вы тот добрый милиционер, который обещал Маришке помочь?
– Да. Думаю, что так оно и есть, – подтвердил он.
– А Маришки нету здесь. Ее после обеда в дурдом увезли.
– Как в дурдом? Почему? – искренне удивился Егоров.
– Жизнь хотела самоубийством закончить. Она вообще все эти дни не своя была какая-то. Ну, напилась водки, залезла в ванну и вены себе вскрыла, а я как раз на обед с работы пришла. Смотрю – она прямо в одежде лежит в ванне с закрытыми глазами, а вода-то вся багровая… Вызвала «скорую» сразу же, а когда врачи приехали и залепили ей все, то глядят, что у Маришки истерика-то не заканчивается, что она это не по пьяни уделала, а по срыву моральному, ну и уже сами «дуровозку» и вызвали. А те приехали и забрали Маришку в «пятнашку». Так что, гражданин добрый милиционер, нету ее теперь здесь. Собеседница повесила