Куриный бульон для души: 101 история о животных (сборник). Джек Кэнфилд
и хвалили его. Но именно к Беки он обращался за добрым словом, за поцелуем или улыбкой. Он реагировал на эти жесты любви, размахивая своим пышным хвостом, точно маятником.
Окрепнув, Ральф стал ходить по пятам за Беки по всему ранчо. Вместе они носились по пустынным пастбищам, и златовласый ребенок часто наклонялся, шепотом делясь с хромым волком секретами чудес природы. Когда наступал вечер, он, точно безмолвная тень, возвращался в свою пустую колоду, которая определенно стала его собственным логовом. С течением времени, хотя жил он преимущественно в зарослях, манеры этого кроткого создания все больше и больше располагали нас всех к нему.
Его реакция на людей, не принадлежавших к нашей семье, – это отдельная история. Незнакомцы приводили его в ужас, однако его привязанность к Беки и желание защитить ее выгоняли волка из пустыни и полей при виде любого незнакомого пикапа или легковушки. Порой он приближался, с напряженными губами, обнажавшими нервный оскал, полный стучащих зубов. Чаще он просто отходил подальше и, наконец, забирался в свою колоду – наверное, чтобы бояться там в одиночестве.
Тот первый день, когда Беки пошла в школу, был печальным днем для Ральфа. После того как ушел школьный автобус, он отказался возвращаться в сад. Вместо этого он улегся у обочины дороги и стал ждать. Когда Беки вернулась, он принялся, хромая, скакать подле нее, нарезая безумные радостные круги. Этот приветственный ритуал соблюдался все ее школьные годы.
Хотя Ральф, казалось, был счастлив на ранчо, бывало, что в весенний брачный сезон он пропадал в окружающих пустынях и горах по нескольку недель кряду, заставляя нас волноваться о его безопасности. Это был к тому же сезон отела, и местные пастухи зорко следили за появлением койотов, кугуаров, диких собак и – разумеется – одинокого волка. Но Ральфу везло.
За двенадцать лет, что Ральф прожил на нашем ранчо, его привычки оставались неизменными. Всегда держась на расстоянии, он терпимо относился к остальным домашним любимцам и занятиям нашей хлопотливой семьи, но его любовь к Беки ни разу не поколебалась. И вот настала весна, когда наш сосед сказал нам, что застрелил насмерть волчицу и подранил ее самца, который бегал вместе с ней. И, разумеется, Ральф вернулся домой с новым пулевым ранением.
Беки, которой было уже почти пятнадцать, сидела, держа на коленях голову Ральфа. Ему тоже было, должно быть, около пятнадцати, и он поседел от старости. Пока Билл извлекал пулю, мои воспоминания устремились назад сквозь годы. И снова я видела перед собой пухленькую трехлетнюю девчушку, которая гладила голову волка, и слышала тихий голосок, шептавший: «Все хорошо, мальчик. Не бойся. Это моя мама, и она тоже тебя любит».
Хотя рана оказалась несерьезной, на сей раз Ральф никак не мог поправиться. Драгоценные килограммы веса словно стекали с него. Некогда роскошный мех стал тусклым и сухим, и он перестал наведываться в сад, ища общества Беки. Все дни напролет он тихонько лежал.
Но когда наступала ночь, несмотря на старость и дряхлость, он исчезал в пустыне и окружающих холмах.