Одиссея одинокого волка. Владимир Виленович Лиштванов
лет, со слегка уставшим взглядом, из-под насупленных бровей. Ясно-голубые глаза казались грустновато-добрыми, несущими ясность ума и неуёмную жизненную энергию. Сейчас взгляд излучал спокойствие и умиротворённость, но иногда становился тяжёлым. Он пронизывался холодной энергией неукротимой злобы, которую приходилось прятать глубоко внутрь организма, сжав губы и прикрыв веки.
Кап-два вспомнил глаза товарищей по службе и подумал о том, что в тёмных глазах тяжело прочитать всю ту многогранную палитру мыслей, тревог, бесконечной радости и печали, страха и тоски, слёз и смеха, заволакивающей, туманной дымкой ухода в далёкое прошлое и отрешенности видений будущего, которую несут в себе голубые глаза.
Это были глаза старого подводника, отдавшего лучшие годы собственной жизни служению Отчизне, в бескрайних глубинах Великого Океана. Он был одним из Великих Пахарей Океана. Подводником с большой буквы. Пробывшим, в общей сложности, около шести лет под водой без всплытия и прослуживший свыше 15 лет в плавсоставе подводных лодок сурового Севера. Там один год приравнивался к двум годам службы в других местах.
Это была категория людей, для которых служба в подводном флоте становилась смыслом жизни. Это был подвиг маленьких людей, который длился всю жизнь. Они были великими героями. Через их пот и кровь, их знания и опыт, которые накапливались годами невыносимо тяжелой подводной службы. Личное мужество и отсутствие чувства страха из-за привитого до зомбирования чувства действовать согласно обстановке: спасать лодку, а значит себя и своих товарищей.
Некоторые личности, которые забывали «мы», а говорили «я», получали орден, или звезду Героя стоя во главе этой команды. В команде героем был каждый, но он не получал звезду Героя потому, что он был командой. Команда и корабль, это было одно целое. Все не могут быть подводниками, так же как художниками и музыкантами, мастерами художественных промыслов и учёными.
Это призвание даёт дар божий.
В зеркале, над глазами, возвышался покатый лоб, увенчивавшийся небольшой плешью, обрамлённой короткими седыми волосами. Нижняя часть лица окаймлялась аккуратно подстриженными усами с густой, короткой бородой, придавая законченный портрет старому варягу-подводнику. За эту бороду многие его называли: «Бородой».
Бороду, для придания имиджа, Николаич стал отращивать еще, будучи лейтенантом.
Казалось, она придаёт респектабельность и вызывает уважение в глазах окружающих, делая хозяина бороды взрослея. Устав службы не разрешал ношение бороды подводникам, так как она мешала при облачении в водолазный костюм. Усы можно было носить, а бороду – нет. Чтоб борода не мешала, он брил её около шеи, а саму бороду делал очень короткой. Чтоб снизу маска дыхательного аппарата охватывала лицо.
Николаич внимательно осмотрел лицо и, решив, что усы с бородой можно сегодня не подстригать, отправился собирать еду на сутки работы. После этого он оделся, взял всё необходимое