Нынче здесь, завтра там. Круиз-97. Юрий Никифорович Коваль
сгребали весь этот хлам в кучи. Прошло минут двадцать, как закончился дождь. Над ярмаркой поднялись зловонные пары. Тошнотворные грязь и вонь – это тоже Лужники. Такое, к сожалению, тоже запоминается.
Еще одна примета конца 90-х годов: много нищих в Москве, старушки, молодые женщины с детьми. Гнетущее впечатление оставляют парни, покалеченные то ли в Афганистане, то ли в Чечне. Они сидят в камуфляже у дороги в Лужники. Без рук и без ног. На прохожих не смотрят, смотрят упорно, не мигая, куда-то под себя, в землю. За деньги, брошенные в коробку, не благодарят. Видеть этих молодых и беспомощных мужчин нет сил. Нужно иметь холодное, равнодушное сердце.
Старый Арбат. Сюда, в «Букинист», когда-то приходили книгочеи, они часами копались в книжных развалах. Отныне книжное царство в Олимпийском комплексе. Хорошей литературы там не очень много. Все три этажа захламлены «черным пистолетом», эротикой, магией. Было время: миллионными тиражами выпускали в свет речи и сочинения генеральных секретарей ЦК КПСС, постановления партии и правительства. Теперь повсюду криминальное чтиво.
3 июня в «Сатириконе» шел «Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана с Константином, естественно, Райкиным в главной роли. Билеты в «Сатириконе» дорогие, буфет дорогой, а гардеробщики молодые и нагловато-ленивые: хозяйственные сумки на хранение не берут, не положено. Административный голос, усиленный микрофоном, разносит по всему театру строгое предупреждение: фотографировать и вести съемки во время спектакля запрещается. А вот входить в зрительный зал с авоськами и чемоданами, превращать его в вокзал – это пожалуйста, не возбраняется. Фотовспышка может повлиять на вдохновение актера, выбить его из колеи, а сумка… Ее со сцены не видно, она если и помешает, то только зрителям – путается между ног.
…Константин Райкин в спектакле Леонида Трушкина был таким, каким и полагается быть Сирано, – острословом, умницей, бретером и горячечно влюбленным. Открытий в этой выигрышной роли он, кажется, никаких не сделал. Был убедителен, и только. Яркое впечатление оставили стилизованная музыка Владимира Давыденко и очень красивый, романтически приподнятый финал спектакля (художник Леонид Андреев, художник по свету Анатолий Кузнецов): Сирано де Бержерак отправляется к звездам, растворяется в небе среди звезд.
Театр сатиры 5 июня приглашал на неувядаемую комедию Джона Патрика «Дорогая Памела» в постановке Михаила Зонненштраля. Театр дал этой комедии другое, более интригующее и более точное, пожалуй, название, – «Как пришить старушку». Памела Кронки в исполнении Ольги Аросевой завораживающе проста и обыденна, и в то же время вся она над бытом и его суетой. Я слушал раскаты смеха, раздававшегося в зале, и спрашивал себя: «Почему „Памела“ так популярна? Ведь пьеса эта играна-переиграна». Мне кажется, я нашел ответ: «Джон Патрик написал горькую и умную комедию, в которой воздал должное философии жизнестойкости и доброты. Поскольку