ОТРАЖЕННЫЕ СУМЕРКИ. САГИ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей. Сен Сейно Весто
концов, это же не больше чем условность – переходность одного и непереходность другого, дело же не в этом. Рыбка вздохнула. Теоретическая грамматика никогда не была ее сильным местом.
В самом деле, подумала она. Нет глагола, обозначающего филогенетический процесс, сопровождаемый приращением ценности. Приращение ценности… Новое и высшее из предыдущей ступени – и которое к тому же нельзя назвать развитием… Интересно.
«Transitive and intransitive verb… Transitives und intransitives Verb…»1 Логический ряд чем-то выглядел явно знакомым. Это когда один и тот же глагол может быть и переходным и непереходным. Понятие не имею, что бы это могло значить. To run, например. To run problems. Это то, чем тут сегодня все занимаются.
Да, да, да… Взгляд бойцовой рыбки стал светлее. Направление размышлений явно было верным, она почувствовала себя увереннее. В номинативной конструкции субъект действия распространяет себя на его объект. По крайней мере, так говорят. Где субъектом будет у нас собственно действие, а его объектом – что-нибудь, не важно. Что-то с модальностью сущего. Что бы оно там ни было, все равно это не больше чем условность, важна не столько она, сколько филогенетический процесс. Чтоб мне быть кактусом, подумала рыбка.
«…Ни в одном из наших языков…» – вновь раскрыв и убрав палец, перечитала бойцовая рыбка запавший в сердце абзац. Филогенетический процесс… приращение ценности… Рыбка задумчиво покивала, не найдясь, что сразу возразить. В общих чертах суть затруднений языков, автора и филогенетического процесса теперь были ясны.
Скажем, развитие. Все хорошо, только нет приращения ценностей. Значит, нужно, чтобы было. Да чтобы с перспективой вдаль – и из предыдущей ступени…
Рыбка задумалась.
Раз-витие… Раз-ви-тие… Елки с палками. Приращение им сделай. Аккуратно прикрыв книгу и заложив пальцем на прежней странице, рыбка приподняла брови. Это становилось интересным. Сложность стоявшего перед филогенезом и эволюцией затруднения лишь сейчас стала вырисовываться во всех своих нешуточных горизонтах.
Такого еще не было. Одно недоразумение, какое-то внебрачное порождение чистой условности прямо перед носом метило себе территорию и смотрело снисходительно, цинично и с иронией. Рыбка взяла себя в руки. По принципу своей организации ее трудно было заставить изменить обычную окраску территориальных коралловых рыбок, но вот уж если кто-то или что-то объявляло ей войну на выживание, то тут все уже хорошо знали вот это ее выражение, когда разрешены все приемы, а что было нельзя, то можно тоже. Потом Хаплохромис взял в руку карандаш и осторожно, соизмеряя ответственность перед каждым знаком после запятой, на полях раскрытого труда написал: «to eⁿ-genesis». Затем немного отодвинул от себя книгу и посмотрел на написанное как бы в новом свете. Да, подумал он. Ради этого стоит жить. Я вам не цихлид какой-нибудь разноцветный, не одонус. Жизнь по-прежнему была полна звучаний и красок. В новой редакции
Переходный и непереходный глагол.