Предел прочности. Андрей Расторгуев
из освобождённой башни.
– Точно так, ваше превосходительство. Майор Лисаневич докладывает, что Юхари-Кале и Тифлисские ворота наши. Он оставил роту Парфёнова в прикрытии, а сам с батальоном штурмует Каджи-хан.
Они прошлись по боевой площадке. Осмотрели заваленную трупами башню, распахнутые настежь ворота, через которые ровным строем входил резервный батальон. Добрались до Каджи-хана.
Бой здесь только закончился. Трупов ещё больше, чем в Юхари-Кале.
На самой большой пушке лежал изрубленный ганжинский правитель Джевад-хан. Богатая одежда вся в крови, но саблю из руки так и не выпустил. Видать, до последнего бился. Надо же, как написал Цицианову, грозившему предать его позорной смерти, «найдёшь меня мёртвым на стене», так и поступил. Погиб, защищая свой город. Редкая черта для азиатца, достойная уважения.
– Смотрите… Это же капитан Каловский. – Суроков склонился над бездыханным телом офицера в светло-зелёной егерской форме.
«Действительно, Каловский», – всмотрелся в бледное, умиротворённое лицо Карягин. В сердце кольнуло. Всегда тяжко воспринимал весть о смерти кого-либо из своих офицеров. Да что там офицеры – солдат жалел. Сколько их горемычных не от пули татарской, так от болезни лихой со свету сгинуло. Всех не перечесть. А уж офицеры, с кем виделся не раз и не два на дню, краюху хлеба делил, а бывало и чарку горькой выпивал… «Эх, Сергей Иванович, что же ты… Я ведь ещё подпоручиком тебя знавал…»
Понуро спустились в город. Стрельба практически прекратилась. Лишь кое-где нет-нет да пальнут. Похоже, неприятель повсеместно сдавался в плен.
Отправив Сурокова с рапортом к главнокомандующему, Карягин с несколькими оставшимися при нём офицерами шагал по улицам, наблюдая, как егеря собирают брошенное оружие и уводят сдавшихся. Вблизи площади услышал женские стенания и детский плач. Пошёл на звуки. Увидев шеренгу егерей перед толпой рыдающих и галдящих женщин, спросил у седовласого унтера:
– Что здесь происходит?
– Да вот, ваше превосходительство… Почитай, все бабы ихние туточки с детишками собрались. Орут, спасу нет. Думают, наверное, что мы на смертоубийство пойдём. Некоторые даже крестятся, хоть и басурмане…
Со стороны мечети раздались частые выстрелы. Толпа заголосила ещё сильней.
– Давай-ка, любезный, веди эту богадельню к башням. Пущай там пока посидят, – сказал Карягин и поспешил на звуки выстрелов.
Подбегая к мечети, увидел колонны солдат, прорывающиеся сквозь огонь с минаретов.
Невдалеке стоял майор Севастопольского полка.
– В чём дело? – поинтересовался у него.
Офицер отдал честь.
– Осмелюсь доложить, ваше превосходительство, в мечети засело до пяти сотен татар. Выбиваем.
– Не хотели сдаваться?
– А кто их знает. Может, и хотели, – безразлично пожал плечами.
– То есть?..
– Тут армянин один кричал, что там дагестанские лезгины прячутся. Вот мы спрашивать