Свирепые сердца. Рассказ-воспоминание о службе на военном корабле в г. Балтийске. Евгений Александрович Воробьев
никого из них найти в Интернете, кроме Павловского. И то, нашел его мать, а он никак на связь не выходил. Недавно на конец-то пообщались по скайпу.
Выступали мы в основном на праздниках на корабле. Но и в клубе базы тоже пару раз выступали. Потом начали писать свои песни, записали на кассету. Раз, будучи в Лиепае, выступили на аппаратуре ВИА крейсера «Свердлов». Оно уже был приварен к стенке. Мы выступали на верхней палубе, а зрители стояли на берегу. И в это время у них начался пожар в каком-то тамбуре. Нам это было непривычно, что на корабле может быть пожар. А один из «Свердловцев» сказал: «Да вы не переживайте, у нас часто такое происходит!»
***
Мой боевой номер 7-5-21 по книге корабельных расписаний был внештатным планшетистом дальней воздушной обстановки. Годок Юрий Шваб учил меня премудростям шифрования сетки планшета и выдачи засекреченных данных (ВЗД):
– Кодировка сетки меняется периодически, а принцип деления квадратов сетки на более мелкие квадраты по «улитке» остается всегда.
Слушая на учениях сплошной поток цифр по телефонии, я просто не мог понять, как можно в этом потоке цифр различать и наносить цели на планшет, да еще и писать цифры нужно было в зеркальном отображении, чтобы офицер мог свободно их читать с обратной стороны планшета. А какая-то девушка (нам всем казалось, что именно молодая и красивая) так и шпарила с берега:
– ВЗД 03 75 43 32 04 76 42 31 05 76 32 49 ….– С ума можно просто сойти, так мне казалось тогда.
В нашем заведовании по уборке был мичманский коридор. Убирали его по следующему принципу: намыливает и выжимает пену из губки тот, кто помоложе призывом, стягивает ветошью грязь самый молодой. Растирает пену щеткой по палубе уже кто-нибудь из полторашников. Если был контроль со стороны руководства ГАГ, то на уборку выходили и подгодки. Годок Шваб на уборку если иногда и выходил, то максимум что делал – это протирал пыль на приборах в коридоре или натирал пастой гоя медные трубки и таблички на каютах.
Неуставные взаимоотношения позволяли нам, срочникам, не вкалывать всю службу, а постепенно уменьшать нагрузку с каждым новым призывом. В этом была своя логика. Ведь если бы всем платили нормальную зарплату, то этих взаимоотношений попросту не могло бы быть. А за 12—18 рублей в месяц кто захочет ишачить 3 года? Неуставняк держался в основном на том, что стращали по Уставу вообще службу сделать намного хуже. Типа и обращаться на «Вы» к ком. отду и даже в гальюн у него отпрашиваться и т. д. и т. п. В общем-то, неуставного беспредела, как такового, на корабле не было.
Через пару месяцев ежедневных трехразовых уборок, мы могли уже вдвоем вымыть палубу коридора мичманов минут за 10-ть…
Фишкой на корабле было поесть лук в растительном масле во время приемов пищи. На корабле кормили лучше, чем в учебке, но все же не достаточно вкусно. Караси по очереди чистили и резали лук и приносили его в столовую украдкой на обеденный прием пищи.