Вкус пепла. Станислав Рем
ответ.
Чувства? Страдание? Боль? Переживания? Все это более не имело никакого значения. В каменной клетке доживало последние дни физиологическое существо, ранее носившее имя Олег Владимирович. Не жизнь, а бессмысленность, никчемность. Оставили бы шнурки – повесился.
Полковник снова посмотрел тусклым взглядом в тюремное окошко. Скоро вечер.
Забыться в мучительных сновидениях. Прожевать и проглотить некую субстанцию, именуемую «пищей». Справить нужду, что в последнее время стало проблемой. Свалиться «калачиком» на топчан (хоть немного теплее) и, не думая ни о чем, постараться забыться тяжелым сном.
Время для мыслей, воспоминаний, анализа прошло, испарилось. В душе поселилась пустота. Это в первый арест, когда их вместе с Батюшиным определили в соседние камеры, имели место и анализ произошедшего, и «тюремный телеграф», и попытки узнать, что происходит на воле. Теперь ничего этого не было. Да и не хотелось. Стучали в стену – не отзывался. Дважды в камеру подсаживали арестантов – не общался. Ни на какие темы. Один раз даже надзиратель, грубо нарушая тюремный режим, попытался его разговорить. Без толку. Белый молчал.
Впрочем, истины ради следует признать: один раз он разговорился. И не с кем- нибудь, а со своим следователем. Олег Владимирович усмехнулся: да, тогда беседа вышла прелюбопытная. Получилось, не чекист его допрашивал, а он провел ему допрос. А тот того даже не заметил. Белый вторично горько усмехнулся: «Господи, куда катится страна? Безграмотные матросы выполняют функции полицейских, а профессионалы-полицейские сидят в тюрьмах. Бред… Впрочем, отчего бред? Как раз сие и есть закономерный результат происшедшего». Бред проявился полтора года назад. Когда ни с того ни с сего, неожиданно для всех, в марте семнадцатого, сразу после прихода к власти, Временное правительство арестовало практически весь цвет российской разведки и контрразведки. Когда политические проститутки, скинувшие царя, испугались, что на свет божий всплывут довольно любопытные материалы, связанные с коррупцией в военной сфере, в которой практически все они были замешаны. Правильно говорят: кому война, кому мать родна…
Олег Владимирович с силой сжал веки глаз.
«Хотя нет. Зачем себе врать? Бред начался значительно раньше, со смертью Его Императорского Величества Александра Второго, который, словно кость в горле, стоял у всех своих родственников из-за желания сделать плебейку княгиню Юрьевскую императрицей. Недаром, ох недаром тогда по Петербургу так долго бродили слухи о причастности царской семьи к его кончине».
Белый с силой стиснул зубы.
«А может, еще раньше? С 6 декабря 1876 года, когда террористка Вера Засулич выстрелила в Трепова? Не только градоначальника, но и отца семейства? То есть в человека! И ее оправдали, отпустили. Покушение на самое святое, на жизнь, оказалось не преступленным деянием. Может, действительно, отсюда начало всех бед? И его личных, в том числе?»
Олег Владимирович со стоном повернулся на бок.
Вспоминалось