Вкус пепла. Станислав Рем
куда и кому? Народу? Согласен. И безоговорочно. Губельману – нет.
– То есть… – У Доронина возникло жуткое желание врезать арестованному в морду. Черт бы побрал беляка с его логикой. – А если я дам слово, что деньги вернутся народу?
– Как? – В голосе Олега Владимировича звучало искреннее любопытство. – Каким образом, без участия Якова Исааковича, вы собираетесь использовать деньги в России? У вас есть определенный банк, который принадлежит вам, то есть советской власти? Кто руководит данным банком? На чье конкретно имя будут переводиться деньги? Вы можете ответить хотя бы на один из этих вопросов? Нет? Демьян Федорович, в таком случае наш диалог ведет в никуда.
Доронин сложил листы пополам, сунул в нагрудный карман гимнастерки.
– Напрасно вы так, гражданин Белый. Под пулей ходите.
– На большее и не рассчитываю. – Олег Владимирович с трудом приподнялся с топчана, встал напротив матроса. – Однако хочу уйти из жизни, с силой стукнув дверью. И ваш Губельман… да, да, теперь это уже ваш Губельман, и иже с ним не получат ни копейки! Так и передайте своим товарищам.
– Жаль, что мы не нашли общий язык.
– Отчего ж? С вами-то мы как раз его нашли. А вот с господами Апфельбаумом и Радомысльским мне разговаривать не о чем. Пусть ваш Урицкий присылает нового следователя. Мне бы не хотелось, чтобы силовые методы допроса ко мне применяли вы. Не знаю почему, но вы мне симпатичны.
Доронин усмехнулся.
– Было бы так, рассказали бы о миллионах. А вот с вашим желанием будет заминка, – матрос с секунду мешкал, но решился сообщить новость: – Убили товарища Урицкого. Сегодня утром. Так-то, гражданин полковник.
– То есть… – Олег Владимирович задумчиво скрестил руки на груди, – новое убийство? Любопытно. Хотя в этом нет ничего странного, если вспомнить итоги Французской революции. Однако… Демьян Федорович, а что, если я попрошу вас не торопиться и рассказать о происшедшем?
Глеб Иванович прошел в кабинет, подошел к окну, поднял с подоконника хрустальный графин, наполненный клюквенным морсом, налил в стакан, залпом выпил.
«Сука! – в который раз мысленно выматерился чекист. – Надо ж так… Чтобы меня, первого помощника председателя ЧК, и не пустили к арестованному! Да что ж творится? Чтоб какая-то б… крутила всем Питером!»
Стакан вторично наполнился, опорожнился.
Бокий решил нарушить распоряжение Яковлевой и увидеться с Канегиссером в камере. В том числе и для проверки слов Доронина. Однако все оказалось именно так, как сказал матрос. Глеба Ивановича до камеры сопроводили. Даже в смотровое окошко разрешили глянуть. Но на большее он получил твердый и решительный отказ охраны.
Рука непроизвольно потянулась к телефонному аппарату в желании назвать служащему коммутатора номер Яковлевой и обматерить ту с ног до головы. Но едва пальцы правой руки коснулись деревянной рукояти телефонной ручки, как Глеб Иванович замер от мысли, которая сегодня днем неоднократно его посещала.
«А