Разлом. Михаил Тырин
не удивительно, учитывая его родственные связи. Вопрос в другом: что делать дальше?
Возвращаться в Москву Иван не видел ни малейшего смысла – его там никто не ждет, вся его жизнь и работа сосредоточены здесь, в Центруме. Во-вторых, было бы неплохо разыскать парней, осталось лишь придумать как. Куда могут отправиться двое пограничников, если им удастся избежать ареста и выбраться из города? В том, что они сумеют обмануть «жориков», Иван ничуть не сомневался. Так все-таки куда? Единственный логичный ответ – в Марине. Главный Штаб остался, пожалуй, последним центром притяжения для всех бойцов пограничной стражи в этом стремительно сходящем с ума мире. Даже если разразится война, крошечному городку, затерянному в бескрайних степях между Сурганом, Клондалом и Краймаром, ничего не угрожает: скрепленные много лет назад международными договорами соглашения гарантируют ему полную защиту и неприкосновенность. Значит, нужно отправляться туда. Разыскать полковника Берндта Беккера, который без малого два года назад предлагал ему сменить одинокую заставу в клондальских пустошах на комфортабельные кабинеты в центральном офисе Штаба Корпуса. Уж он-то знает, что делать дальше.
Неприятное ощущение пристального взгляда в спину охватило его в тот момент, когда Иван уже собирался покинуть свой импровизированный пост возле кабинета советника Гольма. Это чувство было ему хорошо знакомо, он уже испытывал подобное не раз. Только не здесь, не в самом центре шумного мегаполиса, а далеко отсюда, в пустынных и продуваемых всеми ветрами предгорьях Синего Кряжа, где он сутками напролет выслеживал очередного нарушителя, пытающегося уйти перевалами в соседнюю Лорею. Затылка будто бы коснулась чья-то мягкая невидимая рука, взъерошив, точно статическим электричеством, волосы, вдоль позвоночника пробежал неприятный холодок. Иван осторожно оглянулся, чтобы не спугнуть нежданного гостя.
Мартыш застыл всего лишь в нескольких шагах, внимательно и настороженно глядя в его сторону. Шерсть у него была буро-серая, со светлыми подпалинами на боках, хвост поджат – очевидно, мартыш нервничал, переминаясь на задних лапах. На его шее виднелся широкий ярко-красный кожаный ошейник – взглянув на него, Иван тут же вспомнил рассказы Готира Гольма о том, что в здании министерства есть небольшой зверинец, «живой уголок», где в просторных вольерах обитают несколько видов птиц, ящериц и других представителей местной фауны. Мартышей, обладавших, по общему мнению, некоторыми зачатками разума, в клетках, видимо, не запирали, позволяя свободно разгуливать по зданию.
– Человек. Беда. Помощь, – произнес по-клондальски мартыш.
Все-таки их речевой аппарат не предназначен для воспроизведения звуков человеческих языков, да и используют они в общении с людьми только существительные – все остальные части речи отчего-то не усваиваются их удивительным сознанием. Судя по всему, мартыш просил о помощи, странно только, что обратился он к чужаку, хотя в здании наверняка полно других, хорошо знакомых ему людей. А может,