О Рихтере его словами. Валентина Чемберджи
партитура, партии певцов и даже составлен примерный список реквизита, включая, например, букетики цветов для детей, которые будут встречать с ними свою новую гувернантку.
«Заседание», конечно, проходило на кухне. Олег уже ждал. Когда я пришла, из соседней комнаты доносились звуки столь совершенные, что могли исходить только от Рихтера. Святослав Теофилович играл «Ludus tonalis» Хиндемита. Он вышел, убедился, что мы на месте, и сказал, что будет заниматься еще двенадцать минут. Ровно через двенадцать минут закончил.
– Хиндемит – потрясающий профессионал, – с этими словами он сел за кухонный столик, – высочайший интеллектуал. Бриттен же – удивительное явление, так как он выработал новый язык, и вместе с тем у него есть сердце… Я боюсь…
– ? (Мы с Олегом.)
– Ответственности.
– Какой ответственности?
– За постановку оперы. Я, конечно, думал над ней…
Так, незаметно, мы перешли к разговору о постановке оперы Б. Бриттена «Поворот винта». Точнее, это был, конечно, не разговор, а монолог Святослава Теофиловича, изредка прерываемый нашими вопросами или той или иной реакцией, вызванной его вопросами к нам. Все уже было продумано Святославом Теофиловичем до мелочей, и мы были нужны ему как публика, слушатели, чтобы на нас проверить, насколько верно то или иное его решение.
– Действие оперы происходит на авансцене. Позади, там, где апсида[31] (ее надо закрыть), должна быть деревянная (ведь акустически это лучше?) стена, черная. Мне бы хотелось, чтобы весь спектакль был в гамме от черного до белого. Это, по-моему, эффектно и очень просто. На высоте этой двери (показывает на дверь кухни) висит большая картина. В раме. На ней изображены декорации. Будто бы действующие лица находятся там, но на самом деле они тут, на сцене.
– Большая картина?
– Картина очень большая, черно-белая гравюра. Некоторые ее детали, нужные по действию, находятся на сцене, в натуральную величину. Предположим, на картине изображена карета, а на сцене – дверца с окном в таком же ракурсе, как на картине. В окошке кареты голова Гувернантки, она едет в поместье, волнуется и поет…
Дальше последовало детальное описание всей постановки. Рассказ Святослава Теофиловича сохранился на магнитофонной пленке. Сначала общий обзор: декорации. Это и световые блики на колесах кареты, и пробегающие по лицу Гувернантки тени (ведь она едет!), и башня с обозначенными наверху зубцами, и овальные английские окна, и озеро, унылое, страшное, парта или конторка – полые, чтобы их было легко унести со сцены, и сцена в «нигде» – серо-зеленые движущиеся паутины, вроде потухающего северного сияния, и оркестр, который не должен быть виден, потому что тогда исчезнет таинственность, и чтобы голоса призраков звучали через ревербератор – ни в коем случае не через микрофон, чтобы звук не стал механическим.
За общим обзором последовал Пролог: картины не надо, на сцене бюро – нет, это слишком эффектно, – просто верх стола, а на нем бумага, которую перелистывает
Речь идёт о зале в Государственном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.