Персональный миф. Психология в действии. Вера Авалиани
включая меня, расплакались. Я своим мысленным взором видела всю картину. Хоть и знала, что всё выдумала сама.
Тут мимо нас с крыльца сбежал отец Лены, кинулся к сараю и вышел оттуда с лопатой. Я поняла, что он поверил в мою сказку. И стояла, как загипнотизированная, и не смогла признаться во вранье. Мне было стыдно. Потому что Ленин папа обошёл всех соседей, и все они с лопатами два дня перекапывали сквер. На второй день к ним присоединились милиционеры. Оказалось, и правда какой-то мальчик пропал. Меня никто не допрашивал – не хотели подставить под удар убийцы, делали вид, что источник слухов неизвестен. Даже когда никого не нашли, решили, что убийца перепрятал труп, как только нашёл машину. Устами младенца могла глаголить только истина – и больше ничего.
Зато пережитый мною стыд уберёг меня от выдумок в журналистике. Нет, детали я могла додумывать (подчеркивая это). Все они дожидались момента, когда…
– Когда вы будете придумывать свой персональный миф, – подколол Олег.
Ирина вынула макароны на блюдо, и сверху Олег вывалил обжаренный фарш.
– Нет смысла врать себе.
– Но ведь другие тоже это прочтут.
– И гарантированно сочтут мой миф выдумкой. Потому что невозможно выдумать что-то более непредсказуемое, чем реальность. В моём случае точно. Выдумки часто банальны. В них всё чёрное или всё будто с добавлением отбеливателя: вот грязь – и тут – бабах – всё посветлело и вывелось и сияет белизной снега. Впрочем, городской снег белым даже до земли не долетает.
– Но люди хотят в фильме хороший конец. А уж в жизни тем более.
– Екатерина Великая умерла, тужась в туалете. Хороший ли это конец биографии, полной всего разного? А Петр Первый умер от пневмонии, которую получил, спасая своего работника из воды.
Хоть Олег об этом и не сказал, но на лице его было написано изумление – он явно не знал, от чего умерли эти правители-победители.
– И какой я должен сделать вывод из смертей Романовых? Что самое опасное – это быт? Согласен.
Ирина хмыкнула, довольная.
– И этот тоже. Но я-то доказывала тебе то, что никакая жизнь достойную смерть не гарантирует. А ведь именно она и есть конец жизни, конец нашего личного фильма ужасов иди трагикомедии – кому как повезёт.
Дискутируя, они уселись за стол и разложили по тарелкам макароны и мясо.
Олег вдруг вскочил проворно, чуть подальше потянулся из окна и сорвал себе огурец. И, уже сделав шаг обратно на своё место, отдал его Ирине.
– Я сбегаю ещё сорву. – В голосе его звучала вина. Ирине его поступок понравился.
– Сбегай. Только действительно сбегай, а то всё остынет.
Для парня его роста до грядки было три шага. И он их смешно проскакал. В это время на столе завибрировал его мобильный. На экранчике высветилось слово «Отче». Ирина усмехнулась тому, как сын именует отца. Она быстро встала и протянула в окно телефон Олегу. Но у того руки были полны огурцов, и он замотал головой.
– Перезвоню.
– Но