Без денег – ты мертв!. Джеймс Хедли Чейз
Уже лучше? Превосходно. Меня просто потрясла весть о случившемся с вами несчастье! Надеюсь, вы получили мое письмо, да-да, я писал вам. Но вы прекрасно выглядите, как замечательно!
– Клод здесь? – сухо спросил Эллиот, которому претили соболезнования от гомосексуалиста.
– Разумеется. Как всегда, немного занят, знаете, дорогой, я боюсь за него, он просто когда-нибудь надорвется на работе. Может быть, я… предложить вам что-нибудь, мистер Эллиот? – И его глазки так и впились в Эллиота, а безгубый рот растянулся в улыбке, которая, однако, не коснулась глаз.
– Мне нужен Клод. И поторопитесь, Луи, я тоже занятой человек.
– Один момент. – И Луи грациозной походкой направился в приемную Кендрика, которую тот не без оснований отказывался называть конторой. Огромная комната с окном, сделанным под картину с видом на море, обставленная самыми дорогими предметами антиквариата и современного искусства, со стенами, обтянутыми шелком и обвешанными картинами огромной стоимости.
В ожидании приема Эллиот нетерпеливо прохаживался по галерее, рассматривая экспонаты, расчетливо развешанные по стенам. За несколько минут он отметил пару предметов, которые бы с удовольствием купил, хотя все знали, что Кендрик никогда никому ничего не продавал в кредит, какой бы важной персоной ни был покупатель.
Наконец появился Луи.
– Прошу вас. Клод так счастлив видеть вас снова. Вы забыли нас, за последние четыре месяца не зашли ни разу.
И Эллиот последовал за вертлявой спиной Луи.
Клод Кендрик стоял у окна, глядя на море, и, как только Эллиот вошел, немедленно обернулся к нему, сморщив лицо в приветливую улыбку.
«Какой же он урод, – подумал Эллиот, – да еще этот нелепый парик, и растолстел еще больше…»
– Мой дорогой Дон, – пропел Кендрик, беря руку Эллиота в свои, при этом гость почувствовал их отвратительную рыхлость, – как приятно видеть вас снова, безобразник, совсем забыли меня. Как наша бедная дорогая ножка?
– Откуда я знаю? – грубо ответил Эллиот. – Наверно, сожгли в печке той клиники, где я лежал. – И, отойдя от Кендрика, опустился в кресло стиля Людовика ХII. – Как идут дела?
– Неплохо. Мы должны благодарить судьбу. Но вы, милый Дон, как вы? – Кендрик склонил голову набок, в глазах мелькнула хитринка. – Я слыхал об этом ужасном Мейере, кошмарный человек! Я не продал ему ни одной вещи, хотя он приходил сюда и пытался торговаться, не хочу иметь с ним никаких дел. Правда, что он отказал вам в контракте?
– Он не сумасшедший, и на его месте я поступил бы точно так же. У меня искусственная ступня, Клод, и этим все сказано.
– Как ужасно! Мир безжалостен, – скривился Кендрик. – Да что ж это я? Шампанское, виски, хотите что-нибудь?
– Благодарю, нет.
Наступило молчание. Кендрик сел в кресло, изготовленное по его специальному заказу, на вид хрупкое, но имеющее внутри стальной каркас, покрытое великолепным гобеленом, на вид старинной работы, который