Аист. Абсолютно правдивый роман в стихах. Сергей Филиппов (Серж Фил)
о жизни и о смерти размышляю…
Ну-с, довольно нам бродить вокруг да рядом,
Философский камень грызть, ломая зубы,
В мир потУсторонний впяливаться взглядом,
И без нас его, дай срок, пробудят трубы!
Что ж, пора свести с героями знакомство,
Посмотреть им в лица и, конечно, в души, —
Да простят они нам наше вероломство! —
Так вперёд, раскрыв сердца, глаза и уши!
3
У могилки, коей дарит тень рябина,
Два задумчивых сидели гражданина,
Не печаль у них на лицах, но серьёзность,
У того, что потучней, в руках нервозность.
Он тяжёл своим лицом, дороден телом,
Щётка усиков под носом загорелым,
Взгляд зелёных глаз тревогу выражает,
А язык сухие губы увлажняет.
Тот, кто рядом с ним, пониже, похудее,
Неказистою бородкою владеет,
И в лице его серьёзность посильнее,
Знать, покалывает что-то в нём больнее.
С невысокой, бронзой крашеною стелы,
Улыбался морячок, по виду смелый,
Несомненно, симпатичный, в бескозырке
С неразборчивою надписью на бирке.
– Может, вмажем по глотку? – вздохнул дородный, —
Ждать – воистину тяжёлая работа!
Я ж с утра непохмелённый и голодный,
А Танталом быть мне, Саня, неохота!
Бородатый, взгляд со стелы не снимая,
Лишь плечом пожал, потом сказал без чувства:
– Неужели жажда сильная такая?
Что-то, Лёнька, на тебя смотреть мне грустно!
– На фига смотреть? Тебя не заставляют,
Вот ведь чёрт, все знают, что мне в жизни нужно!
Все на правильную тропку наставляют,
Благородство из себя давя натужно!
– Не учу тебя я, ты же не ребёнок,
В сорок пять учить, что лбом сдержать цунами,
Сам прекрасно знаешь, что от пьяных гонок
Не прибудет ни в умишке, им в кармане!
– Хорошо, пускай мозгами я калека,
Ну, быстрей загнусь – скорей с Серёгой встречусь,
Это лучше, чем нудить, как вы, полвека!
Ладно, выпью я, а то ведь обесцвечусь!
Лёнька влил в стакан чуток, потом добавил,
Посмотрел на водку, дёрнулся плечами,
После внутрь себя в один глоток отправил,
И из глаз довольство вытекло слезами.
Сашка краем рта лишь грустно улыбнулся,
Наблюдая Лёньки Удовлетворенье,
Пред могилой руки вздел в недоуменьи
И, сказав: – Вот так, Серёжка! – отвернулся.
Правый берег виден был, как на ладони:
Изумрудный коврик в жёлтом окрапленьи,
Там паслись две-три козы, овечки, кони…
Пара аистов шагала в отдаленьи.
Сашка видит их, рука рвёт с треском ворот,
Тот, которого и нет, но как он душит!
Забивает гвозди в темя сердце-молот
И спокойствие души нещадно рушит.
Высох рот, глаза же влажно заблестели,
Мысли