Кое-что из жизни воронов и не только…. Алина Николевская
представил сидящего у себя в кабинете, похожего на паука Гаршавина, тянущего, плотоядно усмехаясь, к телефонной трубке свои мохнатые ручки-лапки. Не зная, как он выглядит на самом деле, я продолжал содрогаться от омерзения, пока не пересел от компьютера к уже привычной белой стене. Там снова принялся обдумывать сюжетные ходы романа, беззвучно шевеля губами в желании запомнить генерировавшиеся мозгом со скоростью, сравнимой с пулемётной очередью, диалоги. Я понимал, что нужно срочно начать писать иначе голова лопнет от переполнявшего её виртуального текста. Но не мог заставить себя подойти к компьютеру. Все мои попытки заканчивались неудачей. Одного взгляда на монитор хватало, чтобы всё, связанное с новым романом, вылетало из головы. Зато вспоминалось, как сидел ночами над «Они возвращаются…», и как глумился надо мной подонок Гаршавин. Сикол, кем бы он там ни был на самом деле, оказался прав, – я не мог заставить себя забыть о существовании подонка. И это бесило.
Сикол заявился, когда я пробовал писать от руки. Это было отвратительно. И походило на то, как, если бы бегущего по цветущему лугу человека заставили бежать по этому же лугу в противогазе. Взгляд запутывался в корявых буквах, как ноги в траве, и горло перехватывало, но не из-за воображаемой резиновой маски, сжимавшей лицо, а из-за негодования, что приходится заниматься ерундой.
Сикол так и спросил, когда впёрся в комнату:
– Заниматься ерундой ещё не надоело?
– Чего надо? – осведомился я, пряча исписанные листы в файловую папку.
– Поговорить, – пожал он плечами. – Мне показалось, что ты дозрел для продолжения разговора.
– Возможно, – сказал я, усаживаясь на стул и жестом предлагая гостю последовать моему примеру. – Только начнём мы с прояснения твоей личности. Ты не против?
– Очень даже «за»! – Гость плюхнулся в кресло, взгромоздив ноги на журнальный стол. – Ты не против? – Он посмотрел на свои щегольские летние туфли.
– Чувствуй себя, как дома, – успокоил я его. – Итак, кто вы, мистер Сикол?
– А я не Сикол, – заявил он, невинно тараща глазки. – Я Локис. Слышал о таком?
– Вообще-то, так звали собаку моего соседа, когда я жил в Твери. Чёрного терьера.
– Он на медведя был похож? – быстро спросил бывший Сикол.
– Ну, в общем, скорее – да, чем – нет.
– Тогда у твоего соседа всё в порядке с пониманием того, что такое общность образной системы, обусловленная единством содержания, или, коротко говоря, с пониманием, что такое стиль. Потому что в западнославянском эпосе Локис – это похожее на медведя демоническое существо.
– И ты хочешь меня убедить, что это ты?
– Нет, – мягко улыбнулся мой гость. – Потому что я не Локис. Я Локи – бог-АС Северного проекта.
Я надул щёки и медленно выпустил изо рта воздух, подняв к потолку глаза.
– Не веришь? – Забарабанил пальцами