Башня. Книга первая. Наталия Рай
духовной лестницы, но с каждым разом она будет, всё-таки, подниматься вверх. Если, конечно, человек сознательно поднимается вверх и понимает, что сила человеческая станет непобедимой, но только в том единственном случае, если будет черпаться в Силе Высшей – Божьей. (Не отсюда ли сказка об Антее?) И только тогда, когда душа достигнет полного единения с Высшим Разумом и Духом – она сможет достичь верха лестницы и той, единственной площадки, окружающей по периметру башню… Только по этой площадке можно дойти до заветной Двери!..
Так что дел – начать и кончить! (Причём не только у Татьяны, а и у всякого на Земле живущего…) А ещё, как говорится, и конь не валялся!
Но путешествия были, начались – потом, значительно позже. Сначала же были длинные разговоры с ранее совершенно невидимыми, а теперь – еле различаемыми при любом положении глаз собеседниками. Татьяне задавались вопросы – начиная от самых сложных до, практически, абсолютно идиотских – на все возможные и невозможные темы и она, помимо желания, должна была на эти вопросы отвечать, не теряя спокойной выдержки. (Вот ещё, наверное, откуда, кстати, всезнание Бога: возле каждого человека находятся те, кого можно назвать ангелами-хранителями, хотя часто они, строго говоря, таковыми – ни по физическому строению, ни по должности – не являются, а оказываются избранными представителями народа, живущего в параллельном – сдвинутом на географический градус, на ступеньку – мире). Эти твои Спутники всегда слышат не только все тобой произнесённые слова, но и все твои мысли и, поэтому, видят и знают о человеке – всё!). То же, что люди называют интуицией, шестым чувством, тоже есть, на самом деле – помощь Спутников.
Часто Татьяна во время этих нескончаемых бесед, – попутно ещё что-то узнав о полной своей, человека, совершенной беззащитности, полной невозможности никаким из доступных ей способов ситуацию – изменить, впадала в отчаянную, дикую ярость, в безграничную, не контролируемую злобность и, самой себе напоминая дикаря, бьющего в железные ворота, употребляла, как говорится, всё богатство великого русского языка, активно используя для выражения эмоций все лексические пласты, в том числе и – непечатный. Несколько излив душу, поязвив насчёт предположения, что прежде её собеседники непременно работали палачами в пыточных застенках, Татьяна опоминалась, а придя в себя, просила Пресвятую Богородицу послать мира, тишины и покоя в её уставшую душу. И тогда только, наконец, наступали минуты блаженного отдыха.
Татьяне пришлось, за очень короткое время, пережить множество таких тяжелейших минут, которые и не приснились бы ей – в обычных жизненных условиях. Что, к примеру, должна была она испытать, вдруг узнав, что некоторые, сладостнейшие или, наоборот, умнейшие её мечты – вовсе не её, Татьянины, а внушены ей незримыми (и до недавних пор даже не подозреваемыми), до сих пор так и не показавшимися по-настоящему сопровождающими.
То