Ганфайтер. Владимир Поселягин
недоуменно спросил я.
– Ну, они же индейцы, краснокожие, – несколько озадаченно произнес Бак.
– Ну и что? Я это как-то не понимаю, если у человека другой цвет кожи, то всё, он изгой? Да вы расист, батенька, – насмешливо прищурившись, сказал я.
– Да я не об этом… – начал, было, Бак, но я его перебил.
– Давай расставим все точки над i. К индейцам я отношусь несколько по-другому, чем вы, это так, да. Но только потому, что знаю, что их ждёт. Знаешь, Бак, честно скажу. Если они объявят крестовый поход против захватчиков их земель, то я пойду к ним добровольцем. Они в своём праве, это их земли, и захватчиков нужно уничтожать, чтобы другим неповадно было.
Тревис слушал меня с таким видом, будто я закукарекал. Придя в себя, он сказал:
– Странный ты.
Ещё раз вздохнув, он развернул коня и поскакал к каравану.
– Вот и поговорили, – тоже вздохнув, прошептал я. «Хоть свою точку зрения высказал».
Обоих раненых поместили в мой фургон. Жены не показывали, что недовольны, но их чувства я прекрасно видел.
После долгих споров решили остаться тут на пару дней, чтобы определиться, что стало с другими охотниками. Вдруг они сами вернутся. С каждым пройденным часом настроение переселенцев ухудшалось, было понятно, что никто уже не вернётся.
Приподняв голову одного из индейцев, того, кто первым пришёл в себя, я аккуратно стал поить его. Сам знал, как хочется пить после потери крови. Когда пришёл в себя второй, тот, что со сломанной ногой, я спросил у них:
– Английский кто-нибудь знает?
Они молчали, только внимательно оглядывались своими блестящими глазами.
– Что произошло? Почему вы напали на переселенцев? – спросил я.
Однако на мои вопросы они не отвечали, видимо, действительно не знали язык.
– Узнал что-нибудь? – спросил меня Бак, когда я покинул фургон и мыл руки. Мне на них лила воду из кувшина Агнесса.
– Молчат, – коротко ответил я, рассматривая собрание у фургона старшины. – Что происходит? – я кивком указал на толпу.
– Переизбирают нового старшину. Многие недовольны его действиями.
– Понятно. Хочу проехать вокруг лагеря.
– Зачем? Это опасно, вряд ли индейцы уехали далеко.
– Спасибо, что ты заботишься о моей безопасности, но я сам решу, что мне и как делать, – спокойно улыбнулся я, чтобы не обидеть Бака. Взяв протянутое полотенце, стал тщательно вытираться.
– Это твоё решение, – сказал он и, мельком глянув на индейцев, видных через откинутый полог, около которых хлопотали мои жены, развернувшись, энергично зашагал к фургону старшины.
– Мэри, я прокачусь, посмотрю, может, кто-нибудь из индейцев повстречается, нужно договориться об обмене.
– Хорошо, дорогой, только будь осторожен.
– Люблю тебя, – сказал я с тёплой улыбкой на губах. За что мне нравятся мои жены, так это за отсутствие истерик, раз надо – значит, надо.
Вскочив в седло, я отправился к посту на холме и, проехав мимо тел лошадей и индейцев, поскакал в прерию. Как я и рассчитывал, индейцы были