Ученик. Ханс Русенфельдт
Им до сих пор удавалось скрывать от прессы тот факт, что они гоняются за имитатором. Никто даже не привязывал три убийства женщин к одному и тому же преступнику. Вероятно, летом в газетах работают временные сотрудники. Госкомиссии очень хотелось оградить расследование от вмешательства прессы, и чем меньше людей знали о том, чем они на самом деле занимаются, тем больше был шанс, что им это удастся.
– Нам надо поговорить с ним, – сказала она, вставая.
– С Хинде?
– Да.
– Нельзя.
Во второй раз с тех пор, как вошла, Ванья резко остановилась, с удивлением.
– Почему же? – спросила она Харольдссона.
– Он один из трех человек в спецкорпусе, кому запрещено принимать посетителей без предварительного ходатайства и его одобрения. Сожалею. – Харольдссон развел руками жестом, который был призван подчеркнуть, как он огорчен, что не может им помочь.
– Но ты же знаешь, кто мы такие.
– Существуют правила. Я должен им следовать, но Анника может дать вам бланк ходатайства о разрешении на посещение, который вы сможете заполнить. Это моя секретарша…
Ванья не могла отделаться от ощущения, что Харальдссон упивается своей властью. Пожалуй, ничего странного, ведь когда они впервые встретились, он действительно находился значительно ниже в иерархии; хотя это и было понятно и, возможно, даже объяснялось типичной человеческой слабостью, но по-прежнему раздражало.
– Сколько времени требуется на рассмотрение такого ходатайства? – поинтересовалась Ванья, с трудом сдерживая возмущение.
– От трех до пяти дней, но для вас может получиться быстрее, вы ведь все-таки из Государственной комиссии по расследованию убийств. Я посмотрю, что смогу сделать.
– Спасибо.
– Не стоит благодарности.
Ванья вышла, не сказав ни слова. Билли, прежде чем покинуть кабинет и закрыть за собой дверь, кивнул в знак прощания. Харальдссон посмотрел на закрытую дверь. Все получилось отлично. Сейчас ему принесут чашку кофе, и он позвонит Йенни.
День будет хорошим.
Его третий день.
– Значит, ты по-прежнему преследуешь ее? – Стефан посмотрел на Себастиана хорошо знакомым тому взглядом, говорившим: «Я знаю о тебе больше, чем ты сам, так что не лги мне».
Себастиан этот взгляд ненавидел.
– Я смотрю на это не так.
– Ты каждый день стоишь перед ее домом. Ходишь за ней по городу, провожаешь до работы и к родителям. Как же это называется? Как бы ты сам это назвал?
– Я интересуюсь ею. Только и всего.
Стефан со вздохом откинулся на мягкую светлую спинку кресла.
– Помнишь, как мы обсуждали тот инцидент с деревом?
Себастиан не ответил.
– Тогда ты сам себя слегка напугал, помнишь? Сказал, что это было безумием. – Выдержав маленькую паузу, Стефан вновь пристально посмотрел на Себастиана. – По-моему, ты даже употребил слово «сумасшествие»…
Себастиан продолжал хранить молчание. Лишь зыркнул в ответ глазами. Даром терапевт от него ничего не получит.
– Как