Край бесконечности (сборник). Кристин Кэтрин Раш

      Джонатан Стрэн,

      Перт, Западная Австралия

      Пэт Кэдиган

      Рыбеха-дуреха, подавшаяся в суши

      На девятой деце своей второй ноль-весомки Рыбеха протаранила берг в Главном кольце и сломала ногу. Расщеплением кости дело не ограничилось – дуреха заработала сложный перелом! Йау! Вот делища! К счастью, мы успели обслужить почти все глазки, а это, как по мне, больше сам-дурак-работа, чем труд-работа. Шли последние децы перед ударной встречкой с Океке-Хайтауэр, и кометная лихорадка косила всех подряд.

      Наблюдабельных встречек на Большом Ю не бывало без малого три сотни (грязючных) лет – Шумейкер-Кактотамкер, – но во время оно никто на встречку не глазел, потому что и рядом не летал. Теперь всякие ньюз-каналы, институты и деньгомешки со всех закоулков Солнечной отстегивали Юпитер-Операциям за вид вблизи. Все до единой бригады ЮпОпа работали не покладая конечностей – размещали камеры на камерах и резервкамеры на резервкамерах: оптические, инфракрасные, рентгеновские и всяко-прочие. Рыбеха была на седьмом небе, все болтала о том, какая это круть – увидеть событие своими глазами. Лучше бы дуреха смотрела по сторонам и не перлась куда не надо.

      Я сама была в одежке и знала, что костюм Рыбехи сдюжит, но вот незадача – бесперые двуногие, когда повреждаются, склонны к головокружению. Потому я надула пузырь, вместивший нас обеих, зачехлила ей ногу, до отказа накачала дуреху веществами и вызвала «скорую». Желейка с остальной командой уже были на той стороне Большого Ю. Я сообщила им, что мы вне игры и кому-то надо доделать пару-тройку глазков в нашем радиане. Дуреха, как принято у двоеходиков, стиснула челюсти и держалась так, будто мы с ней травим конец смены. В тупик ее ставило, кажись, только О. Рыбеха просекла консенсусную ориентацию быстрее всех двоеходиков, с которыми мне доводилось впахивать, но ориентироваться на веществах – это совсем другое. Я старалась отвлекать дуреху, пересказывая всякие слухи, а когда они кончились, стала городить чушь.

      И тут она вдруг сказала:

      – Ну вот, Аркея, время мое пришло.

      Звучало это чертовски окончательно, и я решила, что она увольняется. И сдулась, потому что наша дуреха мне нравилась. Я сказала:

      – Эх, дорогуша, мы здесь-у-нас будем по тебе скучать.

      А она засмеялась:

      – Не-не-не, я не ухожу. Я подамся в суши.

      Я похлопала ее по плечу, решив, что слышу мусор в ее системе. Рыбеха наша хоть и дуреха, но далеко не простая – она и здесь-у-нас круче многих, и всегда была особенной. В Грязюке она была умницей, выдающимся ученым и королевой красоты. Именно так – бесперая двуногая гениальная королева красоты. Либо верь, либо в дверь, как говорит Шире-Глюк.

      Рыбеха провела с нами три с половиной децы и только тогда проговорилась насчет королевы красоты. Наша команда травила конец смены