Всего лишь женщина. Гали Манаб
в течение двух дней мазались. Да, следующие два дня у нас ушли на лечение, мы боялись показаться на солнце. И только на третий день вечером осмелились выйти в город, погулять по ночной прохладе.
Следующую неделю мы жили по науке. Рано утром выбирались к морю, до одиннадцати валялись на пляже, затем приезжали домой и обедали. А затем спали. И вечером, около пяти, возвращались к морю на пару часов, когда солнце уже не так опасно.
В Одессе мы побывали почти везде: в интересных музеях, включая музей восковых фигур, где детям больше всего понравилось. Машке, дочке, особенно полюбилась фигура Пушкина. Она говорила, что он полностью соответствует тому образу, который сложился в ее воображении. Она даже сфотографировалась с ним. А сыну, Дениске, понравилась фигура Лонжерона – адмирала, хорошо известного одесситам. В городе был не один его памятник.
После вечернего пляжа мы гуляли по легендарной Дерибасовской, где тусовался разношерстный народ, как на московском Арбате. А как красив ночной морской вокзал!
Однажды мы посетили не менее легендарный Привоз – рынок, куда по выходным дням съезжались торговцы из разных близлежащих городов и колхозов. Там мы наблюдали интересную картину, которая нам запомнилась надолго. Одна женщина торговала кучками из живых раков. Раки разбегались в разные стороны, и она их то и дело собирала опять в кучку. Подошел желающий купить раков. Женщина спрашивает:
– Вам живых или вареных?
Мужчина отвечает:
– Я хочу вареных.
То, что произошло в следующую минуту, нас поразило до глубины души. Женщина двумя руками взяла кучу раков и бросила их в кипящую воду в кастрюлю, стоящую рядом на плите. В кипятке раки моментально покраснели и, секунду назад неугомонные, внезапно замерли. Нам всем троим, наблюдавшим за этой отвратительной сценой, стало противно. Дети брезгливо отвернулись, шокированные увиденным. У дочки даже слезы полились, и она сквозь слезы тихо сказала:
– Мам, пойдем отсюда.
И мы немедленно ушли, будто бежали от несказанной жестокости. И я опять мучилась угрызениями совести, что невольно сделала детей свидетелями такой жестокости. Но кто знал, что так получится? Я, увлеченная этими подвижными, неугомонными раками, даже не заметила рядом с продавщицей плиту, на которой кипела вода в кастрюле.
Надо было срочно отвлечь детей, срочно вывести их из тяжелого состояния. Я их повела в парк на аттракционы. Они с удовольствием покатались, покрутились, затем я им купила надувные игрушки и в завершение сводила их в итальянскую пиццерию.
Время стремительно летело. Папа наш один скучал в Москве, каждый вечер звонил нам. Он у нас очень тяжелый на подъем человек. Мы его так и не смогли уговорить поехать с нами вместе. Он в свое оправдание приводил весомые аргументы: ему надо работать, зарабатывать деньги. А если он отлучится, то вся его налаженная система пойдет псу под хвост, и потом ему придется приложить немалые усилия, чтобы все восстановить. Мы ему поверили и поехали одни.
Сестра с мужем и