Гримасы навязанной молодости. Вторая книга трилогии «Неприкаянная душа». Лариса Малмыгина
в бога? – прищурился товарищ следователь.
– Как же можно в Него не верить? – вздохнула я и вспомнила древнюю Иудею.
– Партийная?
Нет бы лучше спросил о своих правнуках!
– Ни в коем случае.
Утомившись, дедуля глубоко вздохнул, записал что-то в блокноте и махнул рукой. Конвоир поднял ружье и кивком пригласил меня на выход.
– Андрей Иванович, – задержавшись на минуту, попросила я гражданина начальника, – не допрашивайте мою подругу, она не в себе.
– Тебе знакомо мое имя? – стрельнув быстрыми глазами в солдатика, удивился предок.
– Наслышана о вашей смелости и отваге, – льстиво защебетала я. – И о жене тоже. И о сыне Мишеньке.
– Что ты знаешь о моих близких? – перепугался Лазарев.
– Многое, – неосмотрительно игнорируя застывшего тюремщика, интригующе усмехнулась я.
– Говоришь, подруга не в себе? – зачем-то понизил голос папин папа.
– Ее недавно выписали из психбольницы, – подражая товарищу следователю, заговорчески зашептала я.
Он взметнул брови и закашлялся. Крохотный мужичок чем-то твердым толкнул меня в спину, и, сгорая от унижения, я поплелась в сырую, глубоко равнодушную к судьбам заключенных, камеру.
Атенаиса ждала меня с нетерпением.
– Нас отпустят? – тихо молвила она чересчур бледными губами, давно потерявшими краски молодости.
– Вряд ли, – потрясенная до глубины души тем, что в карающей организации работает мой родной дед, я без сил упала на жесткое ложе.
Глава 10. Атембуй
Маркизу на допрос не вызвали. Ближе к обеду открылась дверь, и зашел веселый Берия. Он прислонился к стене и заговорил своим хриплым, с кавказским акцентом, голосом:
– Могу освободить обворожительных девушек, но с одним условием: вы станете моими любовницами.
– Согласна, сударь, – проворно вскакивая с нар, оживилась Атенаиса.
Да уж, фаворитка – она везде фаворитка!
– А вы, Алиса Смирнова? Или Лазарева? – хитро прищурился министр внутренних дел.
– Нет, ни за что! – чувствуя тошноту от одного только вида Героя Советского Союза, возмущенно отчеканила я.
– В таком случае, счастливо оставаться, генацвале! – хихикнул Лаврентий Павлович.
Он подхватил под локоть ликующую француженку и торжественно вывел ее из темницы. Отчаянно помахав руками, я поняла, что пропала. Мадим не прилетит, чтобы спасти бывшую возлюбленную, Карлос понятия не имеет, где его несчастная подруга.
В камере с прохудившегося бачка в облезлый унитаз капала вода, за окном звенело лето и переливалось всеми цветами радуги, а я находилась в вакууме между этим бачком и этим летом – в гордом одиночестве.
Темнело. Внезапно, на фоне полнейшей тишины в замочной скважине повернулся ключ. Крадущейся походкой дикой кошки прошагал к нарам высокий человек в военной одежде. Полумрак скрывал его лицо.
– Алиса, –