Щепоть зеркального блеска на стакан ночи. Дилогия. Книга вторая. Сен Сейно Весто
прогнать надолго зависшее чего-то у глаз выцветшее зеленое пятнышко с толстенькими взаимопроникающими стрелками и крохотными буковками по окружности: «Der Grüne Punkt». Слегка подмятый с боков прозрачный баллон с горстью сухих сливок он решил оставить там, где был. Горизонтальному положению предстояли километры новых испытаний.
Каменный колодец скалистого ущелья выползал вместе с ним в ночь. Далеко вверху неровные края обрывов выгорали алым и фиолетовым, чтобы прикрыться невесомым, прозрачным, звездным, ущелье вошло в полосу угрюмых плотных теней. Утомленный настигшим его накануне ужином, Улисс ни на что не реагировал, тряся мохнатыми щеками и дергая лапами. Спал он теперь на привязи, и не сказать, что очень хорошо, стоило только солнцу уйти за деревья, как его постоянно что-то начинало выводить из себя, он то и дело шумно, вызывающе встряхивался, будил Гонгору ночами, случалось, даже на что-то бросался и предостерегающе рявкал ночи напролет. А днем по дороге им неожиданно и не совсем к месту повстречался рассевшийся на высохшем дереве небольшой мишка в светло-бурой лоснившейся шубке, с глумливым взглядом маленьких глазок, тяжеловесно-округлый и весьма подвижный. Завидев пришельцев, мишка, шурша осыпающейся корой, ловко взобрался повыше, чтобы лучше видеть, и Улисс, ничего подобного в своей жизни раньше не обонявший, уже с самого утра пребывавший в приподнято-дурном рабочем настроении, взорвался, больше не считая нужным сдерживаться, жаждая крови, наблюдая, похоже, неприятеля на собственной территории уже втоптанным в грязь. Он успел выложить косолапому все, что думал о нем и его семействе, не оставив без внимания весь его вид, подвид и род, успешно расходуя скопившееся за день раздражение, – Гонгора только морщился, обеими руками за шиворот оттаскивая его подальше в сторону, желая как можно скорее пересечь открытый участок чужой территории, поскольку было неизвестно, сколько еще таких же жутко подвижных мишек сидят сейчас поблизости по деревьям. Сидят и слушают. Было очень неудобно.
Гонгора, наглухо прикрывая за собой полог палатки и усаживаясь, заботливо расположил многострадальные бедра на пятках и прикрыл глаза. «Слушай, – сказал ему Штиис, подложив в камин еще дров, – хорошо смотрится, блеск просто: стакан ночи. Лесной дух Змея, распахнутый банд „Логики предпрошедшего“ – и старый нож на темных страницах эволюции. Потертая рукоять и зеркальное лезвие на древних сагах. Вот и не сочувствуй после этого самому себе». Эта картинка отчего-то не забывалась. Они многозначительно посмеялись тогда, но каждый имел в виду свое.
Kогда расплавленное солнце взгромоздилось на макушку белой раскаленной скалы, с которой начиналась целая гряда таких же неприступных истрескавшихся глыб, что обрывом уходили за горизонт по другую сторону реки, и немедленно принялось жарить, Гонгора решил, что на сегодня, видимо, хватит. Уютная чистенькая лужайка