Камин для Снегурочки. Дарья Донцова
покачала головой:
– Если ты играешь, то делаешь это гениально, прими мои поздравления, зря я тебя курицей считала. Если на самом деле потеряла память, то положение ужасное, хотя это понять можно, после всех несчастий…
– Эй, Танька, – заорал один из подтанцовки Глафиры, показываясь в коридоре, – несись на реактивной тяге, Глашка бесится, нам на другой концерт ехать пора!
– Значит, так, – быстро закончила Ирина, – я сегодня в Питер уезжаю, вот тебе телефон, звони послезавтра, встретимся, и я все расскажу!
Я быстро сунула визитную карточку в карман и пошла в гримерку. Отворила дверь и поняла, что попала в самый неподходящий момент. Глафира сидела на полу, в углу, около большого трехстворчатого зеркала. Над ней с розовым полотенцем в руках стоял Свин. Не замечая моего появления, продюсер хлестал полотенцем певицу по щекам, приговаривая:
– Ну ты и сука!
Меня удивило поведение Глаши. Вместо того чтобы, как всегда, орать и материться, певица пыталась закрыть хорошенькое личико руками и шептала:
– Ой, не надо! Свин, пожалуйста!
Продюсер отшвырнул полотенце.
– Одевайся, дрянь, – выплюнул он и, тяжело дыша, ушел.
Я бросилась к Глафире:
– Тебе больно? С какой стати ты терпишь такое!
Внезапно она тихо заплакала:
– Он мой хозяин, у него деньги, связи, а у меня что?
– Имя! Звездный статус!
Глаша встала на ноги, взяла ватный диск и стала стирать с лица слезы, перемешанные с косметикой.
– Звезда – это фикция, – внезапно серьезно сказала она, – есть, конечно, маленький круг тех, кто имеет весомое имя и может работать сам по себе, Максимов, допустим. Да и то Андрюша зависит от многих людей: композитора, например. Нет новых песен – нет и Максимова, нельзя же годами старые хиты перепевать. Ну а такие, как я… Вытурит меня Свин, и что? Пропала Глаша, публика-то из козлов состоит, мигом забудет. Вон сегодня группа «Рынок» выступала, видела?
– Да, хорошенькие такие блондиночки.
– Хорошенькие блондиночки, – передразнила меня Глафира, – точно! Только это уже то ли пятый, то ли шестой состав – и все как одна хорошенькие блондиночки. Куда же прежние деваются, знаешь?
– Нет, – покачала я головой.
– И я тоже, – сказала Глафира, – исчезают одни хорошенькие блондиночки, появляются другие, а залу все равно. Группа «Рынок» поет! Вау! Классно! Супер! Ля-ля-ля! Где же прежние блондиночки? Это шоу-биз, детка, тут как в лесу с леопардами: выжил – отбил себе место для охоты, слабинку дал – и тебя съели! Ам, нету хорошеньких блондиночек! Ам, прощай, Глафира, другую Свин вытащит и тоже Глашей назовет, чтобы бренд не пропал! Я-то уже вторая Глафира, будет третья, и что?
– Ну это ты глупости говоришь, – воскликнула я, – тебя столько народа в лицо знает!
Глафира задумчиво посмотрела в зеркало.
– Морда… да! Это легко! Вон Катю из «Веселых» никто не признает, она себе нос исправила, овал лица подтянула, парик, очки…
– А голос? – не успокаивалась я.
– Голос, – протянула Глафира, – голос… наивная моя, голос – это аппаратура. Знаешь, как у нас говорят: можно поругаться