Скитальцы океана. Богдан Сушинский
вздрогнут.
Встретившись с озорным взглядом Грея, барон не выдержал и рассмеялся. Еще через мгновение они уже смеялись вдвоем.
– Жаль, что вы не девушка, Грей.
– Почему вдруг обязательно «девушка»?
– Или женщина, если такое определение устраивает вас больше.
– Не будем выяснять: девушка, женщина, – почти зарделся Констанций. – Вопрос в сути. Хорошо, был бы женщиной, что тогда?
– Извините, вам это шло бы… Есть в вас что-то такое… озорное, что ли.
– Ожидаете, что оскорблюсь и вызову на дуэль?
– Я ведь шутя. Кстати, эта, первая и единственная в вашей жизни, дуэль возникла из-за женщины?
– Из-за кого же еще она может возникнуть?
– Красивой?
– Думаю, что очень. Так мне казалось. Во всяком случае, допускаю.
– Что значит «казалось, допускаю…»? Вы что, никогда не видели ее?
– Видел, но со стороны всегда виднее. Как по мне, так она, должно быть, достаточно красива.
– То есть вы ее не любили? – спросил Рольф, вновь припадая к окуляру подзорной трубы.
– Ну, я… собственно… и не мог любить ее.
– Почему не могли? Только потому, что она замужняя? Для истинного рыцаря преградой это никогда не было.
– Да нет, она не замужняя, но…
– У нее появился другой? Которого вы сразили на дуэли?
– Тот, кого я сразил, всего лишь пытался неудачно шутить по поводу женственности той особы, честь которой мне пришлось защищать.
– Прежде чем послать вас к дьяволу еще раз, штурман, позвольте последний вопрос.
– Валяйте.
– Вы что, неплохо фехтуете?
– В чем убедились многие. Поскольку считали моего противника одним из наиболее яростных и упрямых дуэлянтов.
– Ну-ну… – примирительно согласился Ирвин. – Как-нибудь на досуге испытаю. Но только для того, чтобы убедиться.
– Лучше не надо. Не стоит.
– Угроза?
– Наоборот, сэр. Давайте заключим своеобразное соглашение… Ни я, ни вы никогда не будем вызывать друг друга на дуэль. Все будем стараться решать мирным путем. Что способно укрепить дружбу лучше подобного договора?
– Трусите, значит?
– Вы не поняли меня, барон: я ведь говорил о дружбе, а не о храбрости и трусости, – укоризненно напомнил Констанций Грей и, первым спустившись по крутому склону холма, подставил руки, подстраховывая капитана на случай падения.
«Испепели меня огонь святого Луки, в море эти проходимцы выйдут без меня, – пророчил себе Вент, тоскливым взглядом провожая удалявшихся капитана Рольфа и его людей. – Раненый, возле которого мне велено оставаться в роли сиделки, – всего лишь повод избавиться от меня, бросив на берегу. Капитан принял такое решение сразу же, как только мы с ним сцепились. Не убил только потому, что были свидетели, а якоря он пока еще не рубит. Рассчитывает предстать перед губернатором, вице-адмиралом и судьей если и не чистым, то, по крайней мере, без имен убитых и без свидетелей. А значит, неподсудным. Сын капитана… Аристократ.