Атака снизу. Евгений Енин
учишь? И так на улицу невозможно выйти, чтобы тебе мешок с идиотизмом на голову не свалился.
– А ты чего митингуешь? Острое отравление брюквой? Вы же вместе с ним начинали?
Профессор сел, подвинул свою тарелку и начал есть жадно, не замечая надоевшего вкуса; думал он о другом.
– Подумаешь, начинали, – пробурчал Толстый. – Я попробовал и понял, что рождённый гномом летать не может. С одного раза, замечу, понял. – Толстый почесал почти сошедшую шишку. – А этот уже раз пятьдесят грохнулся, и всё намёков не понимает. И не поймёт уже, он себе всю понималку отбил.
– М-м-м, – простонал Малыш.
– Вот, соглашается, кивает. Ешь давай, лётозавр, куриная надежда!
Страсть к воздухоплаванью овладела Малышом после первого в истории гномьего народа полёта, совершенного им и Толстым. Летели они красиво, высоко, жаль, что недолго. В качестве пусковой установки использовались: дикий медведь, царствие ему небесное, и тогда ещё дикий великан.
После полёта они могли бы написать такую инструкцию:
Хотите летать? Это очень просто! Проваливаетесь в медвежью берлогу, пугаете медведя до заикания. Когда он из берлоги вылезает, крепко держите его за уши, это важно. Медведя, вылезшего из снега, хватает великан. Мы не знаем, как вы обеспечите хватание медведя великаном именно в этот момент, это самое сложное в деле полётов на великано-медвежьей тяге, выкручивайтесь. Зато дальше всё просто. Великан лупит медведем по сосне, вы отпускаете уши – не спрашивайте, в какой момент, это получится само собой – и наслаждаетесь полётом. Приземляетесь, воткнувшись головой в снег, такова традиция.
Толстый после этого мечтал о памятнике на родине героя. Его родине, Толстого, а не великана. А Малыш, ощутив радость полёта, думал, как повторить. Его прогулки за деревенским забором с тыканьем палкой в сугробы и криками «цыпа-цыпа-цыпа» пресекли, объяснив, что так медведей не добывают. Так к медведям на обед прибывают. А если он медведя и захомутает, то без такой важной составляющей системы запуска, как дикий великан, полет всё равно не получится.
Тогда Малыш решил опробовать воздушный старт. То есть залезть повыше и спрыгнуть. Что взмахи руками не помогают, он понял где-то с третьего раза. В дело пошли палки и старые простыни. Ходить по улице стало ещё страшнее. Малыш не просто падал с криком, он падал как орущее привидение. Белочка пугалась. Толстый предлагал сбивать его из рогатки. Профессор помогал советом.
Сейчас Малыш задумчиво смотрел на поднимающийся над горячей брюквой пар.
– Уему ар ерх иот?
– Чего?
Толстый пальцем выковырял изо рта Малыша непрожёванный кусок.
– Чего говоришь?
– Почему пар вверх идёт?
– А куда ему идти? На улицу погулять?
– Я не с тобой разговариваю. Профессор, смотри, пар, он же летит?
Профессор отвлёкся от своей тарелки.
– Ну да. Летит. Лёгкий пар, потому и летит. Легче воздуха. Дым тоже вверх поднимается, если ты внимания не обращал.
– Лёгкий, легче воздуха, – протянул Малыш. – А он может что-нибудь поднять?
– Так,