О людях, котах и маленьких собаках. Эйлин О'Коннор
а дальше все понятно. На биофак не поступил – куда там после нашей дыры! Друзей не приобрел, семьей не обзавелся. Всю жизнь так и простоял на запасных путях. Пытался, конечно, выбраться. Даже в сплав по горной реке ходил дважды – помнишь, я тебе рассказывал? С женитьбой одно время затевался серьезно, пока не понял, что это ничего не изменит. Нельзя другим человеком дыры в себе затыкать. Только хуже выходит. Все равно один да один. Просвистела жизнь мимо, пролетела на всех парах. Если бы я не потерял тогда этот мяч! – вырвалось у Арцыбашева с отчаянной силой. – И ведь вроде смирился уже! А как посмотришь в парке на какого-нибудь плешивого хрыча вроде меня, который вот с таким малюсеньким карапузом гуляет и нос его сопливый вытирает…
Он замолчал. Молчал и цефалоцереус.
– Такое счастье, что я тебя встретил, – неловко сказал наконец Алексей Николаевич. – Ты не представляешь, каково это все…
Он махнул рукой и отвернулся.
* * *
В санаторий Арцыбашева отправила его врачиха. Боевая тетка, равно ненавидевшая больных и здоровых, в глубине души не выносила Алексея Николаевича чуть меньше, чем прочих пациентов.
– Три недели! – рявкнула она, изучив его анализы. – От сих до сих! – дважды рубанула ребром ладони по столу, обозначив отрезок. – Или желаете в больницу загреметь со своей язвой?
Арцыбашев заикнулся, что длинный отпуск ему никто не даст, начальство не позволит…
– Неча меня вашим начальством пугать! Я пуганая! Лечиться, лечиться и еще раз лечиться, как завещал великий – кто?…
– Авиценна? – робко шепнул Арцыбашев.
– Никто не завещал! – злобно отрезала тетка. – Потому и мрут все на десяток лет раньше положенного!
К удивлению Арцыбашева, отпуск ему подписали, едва только узнали о причине.
– Лечитесь, Алексей Николаевич, лечитесь, – тепло напутствовало начальство. – Язва – вещь такая… С ней шутки плохи.
Вечером Арцыбашев в тревоге расхаживал по квартире.
– А я не хочу оставлять тебя одного на три недели! Считай, что я параноик! А если воры? Да мало ли что может случиться… Окно выбьют хулиганы!
Он представил, как возвращается домой и находит Сигизмунда по макушку в жестком февральском снегу, нанесенным через разбитое окно.
– Нет-нет, и не уговаривай! Один ты не останешься.
Ираида Семеновна если и удивилась его просьбе, то ничем этого не показала. Арцыбашев, запинаясь, объяснил, что у соседей животные и дети, а в офисе оставить – тоже не вариант. Уронят, сломают.
– Разумеется, Алексей Николаевич. Не беспокойтесь. Буду заботиться о вашем питомце, как вы о нашем коллективе.
И, увидев непонимающее лицо Арцыбашева, пояснила с улыбкой:
– Вы ведь позаботились об этой девочке, Куликовой. Не скромничайте, Мельников мне все рассказал. Знаете, я вас понимаю, Алексей Николаевич! Она и впрямь очень милая.
В глазах Ираиды Семеновны блеснуло что-то странное. Но Арцыбашев не придал этому значения.
Три недели он