Воспламеняющая. Стивен Кинг
не квох-квох-квох, верно?
– Верно. – Квох-квох-квох? И что это могло означать? Боль нарастала.
– Пять сотен долларов, чтобы не лететь на самолете. – Таксист покачал головой.
– Для меня оно того стоит, – ответил Энди и направил последний крошечный импульс. А потом добавил, очень тихо и спокойно, почти в ухо таксисту: – И должно стоить для тебя.
– Послушайте, – в голосе таксиста послышались мечтательные нотки, – я никогда не откажусь от пятисот долларов. Можете мне не говорить – это я говорю вам.
– Хорошо. – Энди откинулся на спинку заднего сиденья. Таксиста все устроило. Шитая белыми нитками история вопросов не вызвала. Он не стал удивляться, что семилетняя девочка проводит две недели у отца в октябре, когда занятия в школе давно начались. Не удивился и тому, что у них не было даже маленькой дорожной сумки. Его ничего не смущало. Он получил импульс.
И теперь Энди предстояло за это заплатить.
Он положил руку на ногу Чарли. Дочь крепко спала. Всю вторую половину дня они провели в пути, с того самого момента, как Энди зашел за девочкой в школу, где она училась во втором классе, и забрал с урока под уже наполовину забывшимся предлогом… бабушка тяжело заболела… позвонила домой… извините, что приходится забирать ее посреди учебного дня. При этом он испытывал огромное, нарастающее облегчение: как он боялся, что, заглянув в класс миссис Мишкин, увидит пустой стул Чарли и стол, в который аккуратно убраны книги. Нет, мистер Макги… она ушла с вашими друзьями примерно два часа тому назад… они принесли от вас записку… что, не следовало ее отпускать? Воспоминания о Вики вернулись, внезапный ужас пустого дома, испытанный в тот день. Безумная гонка за Чарли. Потому что однажды они уже забирали ее, да, забирали.
Но Чарли была в классе. На сколько он их опередил? На полчаса? Пятнадцать минут? Меньше? Ему не хотелось об этом думать. Они поели в «Натанс» – и после этого не останавливались (Энди признавал, что его охватила паника: они ехали на подземке и автобусах, но по большей части шли пешком). А теперь Чарли совершенно вымоталась.
Он долго, с любовью смотрел на нее. Со светлыми волосами до плеч, спокойно спящая, она светилась красотой. Настолько напоминала Вики, что щемило сердце. Он закрыл глаза.
На переднем сиденье таксист с восхищением разглядывал пятисотдолларовую банкноту, которую дал ему этот парень. Потом засунул ее в поясной кошелек, предназначавшийся для чаевых. Ему не казалось странным, что этот мужчина с заднего сиденья разгуливал по Нью-Йорку с маленькой девочкой и пятисотдолларовой купюрой в кармане. Он не думал о том, как будет улаживать все это с диспетчером. В голове крутились совсем другие мысли. К примеру, как обрадуется его подружка Глин. Глинис постоянно твердила, что работать таксистом уныло и скучно. Что ж, осталось только дождаться, пока она увидит эту унылую и скучную пятисотдолларовую банкноту.
Энди сидел, откинув голову и закрыв глаза. Головная боль росла и росла, неизбежная, как вороной конь без седока в похоронном кортеже. Удары копыт