Корсары Мейна. Виталий Гладкий
это вас не волнует. Тот человек обязан мне жизнью, за ним долг. Вот и пришло его время оказать мне услугу.
– Но тогда я буду вашим должником…
Де Сарсель весело подмигнул Мишелю и ответил:
– Непременно. Но с вашими задатками, я уверен, свой долг вы вернете мне с лихвой. Уж поверьте моему чутью. Так что не беспокойтесь – я кредитор терпеливый, буду ждать сколь угодно долго. Уйдем отсюда вечером, когда стемнеет. А пока извольте пройти в мою комнату. У меня есть немного свободного времени, и мы отобедаем. Ничто так не возбуждает аппетит, как хороший удар шпагой…
Де Сарсель вдруг заразительно засмеялся.
– Однако… – он протер глаза, потому что они заслезились от смеха. – Надо отдать вам должное, мой молодой друг, уложить гвардейского офицера – дело совсем непростое. Я горжусь таким учеником. Что ж, мы сейчас отведаем превосходного каплуна, который еще утром клевал отборное зерно, и выпьем доброго вина. Нам сюда, прошу…
Он указал на неприметную дверь, которая вела в его личные «апартаменты» – небольшую комнатушку с кладовой, обставленную со спартанской простотой: кровать, стол, два табурета, распятие на стене. Мишель подозревал, что де Сарсель прицепил распятие для того, чтобы избежать лишних разговоров. Судя по некоторым приметам, он был еще большим безбожником, чем юный де Граммон…
Идти было недалеко – до заставы Сен-Мартен. По пути им встречались подозрительные личности, которые не прочь были ознакомиться с содержимым кошельков припозднившихся прохожих, но решительный вид двух дворян при шпагах не очень располагал к грабежу, и они торопились раствориться в темноте подворотен.
Вскоре Пьер де Сарсель и юный бретёр оказались за пределами городской черты, возле мрачного дома, где светилось лишь одно окно. Присмотревшись, Мишель вздрогнул – наставник привел его к особняку парижского палача! Около входа стоял каменный крест, у которого должники объявляли о своем банкротстве. Здесь же находилась лавка, принадлежавшая палачу, причем мэтру Амбруазу – так звали самого зловещего человека в Париже – было что предложить своим постоянным клиентам. Он приторговывал лекарственными травами и частями тел казненных преступников, без которых не мог обойтись ни один алхимик или чернокнижник. Особенно были в ходу такие вещи, как «рука славы» – кисть, отрубленная у преступника, – и кусок веревки, на которой он был повешен.
К чести мэтра Амбруаза нужно отметить, что он был неплохим лекарем. Мэтр хорошо разбирался в травмах и болезнях, и его лечение всегда приносило облегчение больным и увечным, хотя редко кто отваживался переступить порог особняка парижского палача. Кроме того, он готовил различные настойки, и не все они были целебными. Мишель знал об этом со слов зеленщика, большого любителя выпить и поболтать, который долгое время был тюремным надсмотрщиком в Шатле; выйдя на пенсию, он завел небольшое дело, и его лавочка располагалась в нескольких шагах от дома де Граммонов.
Мэтр Амбруаз за большие деньги мог приготовить такой яд, который не оставлял никаких следов. За этим