Я – русский офицер. Повесть. Александр Николаевич Дегтярёв
двери автомашины на себя.
– Ты обо всём подумала, Лена? Ничего не забыла? – с ходу спросил Александр у «своей» подруги.
– Нет! – неожиданно твёрдо, но с какой-то дрожью в голосе ответила Елена.
– А может, всё же забыла, как мы с тобой когда-то в этом же пансионате в любовь играли?
Не услышав ответа, Дербенёв с силой захлопнул дверь стареньких «Жигулей» и зачем-то отправился на Балтийский вокзал. Только на платформе, а точнее, уже в электричке, несущейся по заснеженным рельсам, поднимая вокруг себя столбы морозной пыли, Александр осознал что едет в Гатчину, где его теперь совсем не ждут ни в «Мадриде»5, ни на улице Сто двадцатой дивизии…
«Вдоволь» нагулявшись по паркам и аллеям Гатчины, где когда-то родилась, а теперь скончалась их с Еленой любовь, Александр зашёл в гастроном, купил водки и побрёл в гости к несостоявшемуся тестю. Все три дня мужики пропивали любовь. Роза Андреевна – мать Елены – только и успевала что мыть посуду да готовить новую закуску, а когда застолье сменял нормальный мужской храп, тихо плакала о счастье своей дочери, а может о несчастье. И никто, кроме неё, не мог знать истинных причин материнских слёз.
Уезжая из квартиры своей бывшей возлюбленной, Дербенёв оставил на столе записку, мало влиявшую на ситуацию, но, как казалось тогда Александру, отражавшую истинное положение дел в их с Еленой отношениях.
«Как жестоко судьба с нами шутит порой,
Словно мы не живые, а маски.
Как обманчивы летом и зимней порой —
Разноцветные яркие краски!».
VIII. Разъехались
1
Апрель девяносто второго года выдался «урожайным» на всякого рода новости. Сначала подался в бега за очередной «пассией» командир миноторпедной боевой части лейтенант Черняев, а потом Татьяна Дербенёва решила оставить детей мужу, а сама ушла ночевать к «подруге»…
И если минёра искали всем гарнизоном, даже папа-адмирал прибыли с Северного флота чтобы отмазать «выкормыша» от возбуждённого Дербенёвым уголовного дела, то о вольностях своей благоверной Дербенёв даже заикнуться никому не мог.
– Ты сам во всём виноват, папочка! – примерив на себя роль мирового судьи, решила дочь Людмила, когда отец вслух попытался сокрушаться по поводу исчезновения мамы… – Если бы ты сам не бросал нас, мама была бы сейчас дома.
– А кто тебе сказал, доченька, что я вас бросал, и когда это было? – не на шутку возмутился Дербенёв.
– Всегда, когда ты уходишь в своё море, ты бросаешь нас. И когда сидишь со своими матросами там – в казарме, тоже нас бросаешь…
– Потому что ветер тебя не пускает! – добавил свои «пять копеек» сын Вова.
– Хорошо же я вас воспитал, дети мои, если вы так замечательно разбираетесь в проблемах нашей семьи…
Черняева, загулявшего, как выяснилось со слов его отца, от монотонности службы, нашли в притоне, каких в Лиепае стало
Мадрид – жаргонное название Мариенбурга – предместья Гатчины.