Цепная реакция. Сборник. Илья Бушмин
выдохнул Богданов и дернул на себя ручку. Дверь оказалась заперта. – Отойди!
Рявкнув, он отскочил сам, прицелился в дверной замок и трижды выстрелил. Проорал «Полиция, всем на пол!» и снова дернул дверь. Она поддалась, но с трудом – пули разрушили личинку и один из штырей ригеля, но второй уцелел и никак не хотел поддаваться.
Изнутри прогремел выстрел. Пуля застряла в двери на уровне груди, исковеркав металл и оставив снаружи шишку – словно на двери выскочил прыщ.
– Вы окружены! Стволы на землю, стреляю! – орал Богданов. Снова дернул дверь. На этот раз она поддалась. Из квартиры загремели выстрелы. Гущин метнулся в сторону, но его зацепило – что-то огнем обожгло руку. Он зашипел, припав спиной к стене.
Богданов просунул в открытую дверь руку и пальнул, целясь вверх.
– Полиция! На пол!
Ответа не было, лишь где-то в глубине квартиры что-то грохнуло, потом раздался звон стекла.
– Гущин, живой?
– Да…!
– Прикрывай, что встал!
Гущин здоровой, правой рукой вскинул пистолет. Богданов заглянул внутрь и, не увидев никого, прыгнул в прихожую.
Основное действо развивалось в гостиной. В ее центре на компьютерном кресле покачивался влево-вправо извивающийся от адских мук, боли и удушья Ваха. На полу под креслом в луже крови, которая все прибывала, валялись несколько похожих на миниатюрные сосиски кровавых обрубков, в которых без труда можно было признать пальцы. На голове Вахи был нахлобучен полиэтиленовый пакет, на шее тугая петля из проволоки. Ваха отчаянно, утробно мычал – это было все, на что он был способен, потому что рот ему предусмотрительно заклеили куском скотча.
По комнате гулял ветер и звуки улицы, потому что широкое окно гостиной было распахнуто. Подоконник был усыпан осколками оконного стекла.
– Пакет! – гаркнул Богданов, прыгая к окну.
Гущин, стараясь не думать о полыхавшей и стремительно немевшей левой руке, подбежал к Вахе и рывком разорвал пакет. Сдернул с лица карманника кусок скотча. Ваха, пунцовый от удушья, с глазами навыкате, захрипел, делая мощный жадный вдох.
Окно выходило во двор. Все, что успел заметить Богданов – спины двух человек, прыгающих на заднее сиденье «Киа». В то же мгновение машина взревела и рванула с места. Богданов успел лишь вскинуть руку, но не смог даже взять уносящуюся машину на прицел, потому что она унеслась прочь и пропала из поля зрения.
Ваха хрипел и никак не мог надышаться. Он пускал пузыри и продолжал вдыхать и вдыхать спасительный кислород.
– Кто это был, Ваха? – кричал Гущин ему в лицо. – Эй, мужик, соберись! Все позади! Кто это был?
Кислород подействовал, но тут же организм Вахи напомнил о второй угрозе – о потере крови и отрезанных пальцев. Он скривился, захрипел что-то, а его глаза начали затуманиваться.
– Не отключайся! – Гущин хлопнул его по щеке. – Ваха, что им нужно было? Что они хотели от тебя?
Ваха собрал силы в кулак, как-то устало