Чудовища из Норвуда. Кира Измайлова
меня за талию и без усилия пристроил у себя на сгибе локтя. Я невольно схватилась за его плечо, за густую гриву, и Грегори недовольно мотнул головой. – Не дергай меня за волосы, не выношу этого!
– Простите, сударь, это я от неожиданности, – повинилась я, но спрятала озябшие руки в густом меху. Хорошо ему зимой с такой шубой! А вот летом, надо думать, хозяин Норвуда страдает от жары. – Так все же, за что вас превратили в такое вот…
– Никто меня не превращал, – мрачно ответил Грегори. – Я сам всему виной. Фея… О, фея оказалась мудра! Сделай она меня монстром взмахом волшебной палочки или как уж там они колдуют, я бы мог преспокойно винить во всем ее злую волю, но она поступила куда проще.
– И как же?
– Начну издалека, – сказал он, помолчав немного и перехватив меня поудобнее. – В те времена фей было, может, столько же, сколько теперь, может, больше, ну или же они просто не скрывались. Одна такая не первый век была дружна с моей семьей. Уж не знаю, то ли она чем-то выручила моего предка, то ли он оказал ей некую услугу, главное, она была вхожа в наш дом, и ей всегда были рады. Ни одно событие, будь то помолвка, свадьба, праздник в честь рождения ребенка или похороны, не обходилось без нее.
– Сдается мне, только вы не были рады видеть ее, – осторожно заметила я.
– Не только, – серьезно ответил Грегори. – Моя мать терпеть не могла эту фею, уж не знаю, за что именно. Может быть, за то, что на свадьбе та предрекла, что у нее будет единственный сын, и вышло по-сказанному: после меня рождались еще дети, но не выжил ни один.
– Хорошенький свадебный дар, – пробормотала я. – Но вы сказали – единственный сын, а как же дочери?
– Родители тоже решили, что к девочкам обещание феи не относится. Но увы, рождались только мальчики. Кто умер еще в утробе матери, кто не прожил и дня… Так или иначе, но последние роды подкосили ее здоровье настолько, что вскоре она скончалась. – Грегори вскинул голову и жестом указал куда-то в глубь парка. – Там наша семейная усыпальница. Я редко хожу туда.
– Сколько же вам было лет, когда умерла ваша матушка? – спросила я.
– Целых двенадцать, – ответил он и фыркнул. – Мне, новорожденному, фея пообещала столько красоты, силы и здоровья и удачи, что хватило бы на целую армию. Богатством тоже не обделила, ну да я и без того ни в чем не знал нужды. Правда, все это она даровала мне с одним условием… и ты почти угадала его, когда сказала, что я похож на хищного зверя.
– И каким же?
– Она сказала – это я знаю со слов отца, – что у меня будет грация и ловкость пантеры, сила и красота тигра, царственность льва, их чутье, их живучесть…
– Кажется, теперь я понимаю, почему вы не любите кошек, – пробормотала я.
– Именно. Ко всем этим дарам прилагалось еще кое-что. – Он помолчал, потом продолжил: – Их жестокость. Было сказано, что если я не сумею обуздать себя, то рано или поздно стану зверем. Это произошло довольно-таки рано.
– Вы не показались мне жестоким, – серьезно сказала я. – Возможно, несколько необузданным и… хм… бесцеремонным,