Ненависть. Юлия Остапенко
голову в ее сторону, это заняло у него мгновение, но не успел увидеть то, что произошло за этот краткий временной промежуток. Зато он слышал. Свист, удар, хруст. И увидел, как окровавленный меч Диз входит в ножны, а обезглавленное тело попрошайки, приставшего к ним пять минут назад, падает на плотно утоптанный тракт.
– Диз! Зачем?!
– Он все-таки попытался стянуть у меня кошелек,– невозмутимо ответила та, поправляя пояс с ножнами.– Придурок.
– Да, но зачем ты его убила?
Она передернула плечами, небрежно откинула с лица прядь волос, как обычно, выбившуюся из косы.
Глодер придержал коня, развернул его и посмотрел на тело, распластавшееся посреди дороги. Кровь, хлеставшая из разрубленной шеи, скапливалась в широкую лужу и медленно уходила в землю. Головы видно не было, должно быть, укатилась в траву.
В караване, занятом разбором склоки, никто ничего не заметил.
Глодер обернулся, увидел, что Диз едет дальше, сокращая расстояние между ними и беженцами, сжал зубы, пришпорил коня и нагнал ее.
– Диз, кто он? – отрывисто спросил Глодер.
Она подняла на него улыбающиеся глаза, и он похолодел, впервые увидев в них пустоту… Вернее, впервые заметив — она ведь всегда была там.
И подумал: до чего же это неприятное зрелище – улыбающаяся пустота.
– О чем ты?
– Ты знаешь. Он. Тот, кого ты хочешь убить. Тот, кто делает с тобой это.
– Делает что? – В ее голосе слышалось зарождающееся раздражение.
– Черт возьми, Диз, я солдат, я перебил не одну сотню на своем веку, но среди них нет ни одного нищего попрошайки, попытавшегося меня обокрасть.
– А представь, что ему бы это удалось,– спокойно произнесла Диз.– Что бы я делала тогда? Тебе-то легко говорить, что для тебя деньги? Выпивка и шлюхи. А у меня есть цель, понимаешь? Цель.
– Не в этом дело, Диз. Не в деньгах. Ты не из-за этого его убила. Тебе…
Он запнулся и бессильно покачал головой. «Тебе это просто нравится. Ты словно… словно репетируешь, словно предвкушаешь… Ты как будто обезглавливаешь того человека всякий раз, когда наносишь удар, и, возможно, сама это понимаешь. Но я вижу тебя, судя по всему, последний раз в жизни и не хочу говорить это. Не хочу, чтобы ты запомнила мои слова и ненавидела меня за них… так, как ненавидишь его».
– Ты ненавидишь его? – эхом откликнулся он на свои мысли, не в силах удержаться от соблазна.
Диз не ответила сразу, и Глодер решил, что в самом деле разозлил ее, но тут она вдруг подняла голову и задала вопрос, заставивший его покрыться холодным потом:
– Что ты знаешь о ненависти, Глодер?
Она спросила просто, обыденно, и в то же время с легким, чуть заметным любопытством,– так человек, обладающий неким безграничным знанием, интересуется осведомленностью в этой области пятилетнего ребенка. И его испугал этот тон. Нечасто ему приходилось испытывать страх… но он знал, что это такое, и сейчас вдруг подумал, что, возможно, не так уж плохо, что она уезжает.
– Мало,– коротко ответил он.– А ты?
Диз посмотрела на