Король на именинах. Сергей Зверев
шнуры запрещены тюремными правилами. Но у кого из простых «рексов» и даже у тюремного начальства хватит смелости сказать законнику, чтобы снял нательный крест? У каждого есть жена, дети, каждый ходит по улице. Никто не хочет случайной трагедии. Вор, даже находясь на зоне, за тысячи километров от Москвы, продолжает держать в руках ниточки – дерни за одну из них, и нет человека. А уж если он в Бутырке, то и ждать мести долго не придется, все случится в один день.
– Вдвоем толком не поиграешь, – отозвался Хазар, худой старик с золотыми зубами и ярко выраженной семитской внешностью.
Под расстегнутой дорогой спортивной курткой виднелись просвечивающие через кожу ребра и выколотый на груди Георгиевский крест с аксельбантом, свидетельствующий, что законник Хазар принимал участие в лагерном бунте.
– Дьяка будить не станешь, – отозвался Шнур, – он когда спит, то лучше его не трогать. Сон для него святое. Однажды «дубаку» врезал, когда тот пришел его к куму звать.
Хазар вздохнул и раздал «стиры». Воры могли бы позволить себе и настоящие фабричные карты, все можно купить за деньги, даже находясь за решеткой, но самодельные «стиры» были для них привычней. Они вели себя так, словно одни находились в послеоперационной палате тюремной больницы, хотя тут был народ и кроме них. Вдоль стены тянулся длинный ряд одинаковых кроватей. На них лежали, укрывшись серыми казенными одеялами, арестанты. Большинство из них пострадало во время тюремных разборок. Кое-где высились штативы с капельницами.
Шнур взял в руки карты, всего на мгновение распустил их веером и тут же сложил. Взгляд его оставался бесстрастным. Хазар тоже умел прятать свои чувства, но по тому, как покраснел кончик его хищного загнутого носа, Шнур понял, что противник настроился на выигрыш.
В палату на каталке ввезли очкарика, сопровождал его сам Барсуков. Двое санитаров из арестантов, особо не церемонясь, перегрузили первохода на кровать. При появлении врача воры даже не подумали прятать карты, хотя азартные игры строжайше запрещены тюремными правилами. Но даже последний «дубак» из конвойных знает, что нужно дать довести до конца кон, а уж потом забирать карты и тащить нарушителя-авторитета в карцер. Лишь после того, как Хазар в очередной раз выиграл, Шнур повернул голову. Барсуков уже ушел, у пострадавшего пока еще оставался Александрович – прилаживал капельницу.
– Кого привезли? – бесцветным голосом поинтересовался Шнур.
Александрович только плечами пожал, он понимал, что рассказывать о том, сколько швов пришлось наложить и какое состояние у пострадавшего, не стоит – законника интересует другое.
– Узнай, – сказал в пространство Шнур.
Он мог и сам позвать шныря, орудовавшего в коридоре мокрой тряпкой, но снизойти до этого не хотел. Александрович вернулся быстро и рассказал все, что стало ему известно о первоходе – от статьи, по которой его «закрыли», до номера хаты.
– Крыса, значит, – осклабился Шнур, в глазах запрыгали искорки, но