Мастер ликвидаций. Сергей Зверев
стала работать на особый отдел. Теперь пусть не корчит из себя этакого невинного ангелочка… Другое дело – я. Они зацепили меня на Светланке. Если я откажусь выполнять приказы, они убьют ее, как убили Ирину…»
Павел добился своего: на смену душещипательной жалости пришла здоровая злость. И это было очень даже неплохо. Теперь он твердо знал, что операция пройдет как по маслу и Саранскому не к чему будет придраться.
Во дворе, куда они въехали, было безлюдно. Погода стояла отвратительная, моросил мелкий дождь. Павел припарковал машину в глубине двора, рядом с полуразвалившейся беседкой. Выбрался из салона и огляделся: где-то здесь должен был стоять джип – точная копия личной тачки Андронова. Только, конечно, с другими номерами.
Джип стоял в условленном месте – перед третьим подъездом, между двумя «Жигулями». Павел подошел к нему, отключил сигнализацию, открыл дверцу, сел за руль. Махнул рукой Маргарите – дескать, давай, причаливай. Та поняла с полуслова – грациозно выбралась из первого джипа, походкой манекенщицы лениво подошла ко второму и, вполне профессионально оглядевшись, нырнула в салон.
Ни слова не говоря, Павел взял с заднего сиденья сумку, расстегнул молнию и, ничуть не стесняясь Маргариты, разделся до трусов. Прямо на голое тело натянул бронежилет, поверх него – спортивный костюм.
– А ты что смотришь? Поторопись, время не ждет, – нарочито грубо обратился он к Маргарите.
Та удивительно быстро для женщины переоделась в точно такой же костюм, что был на Павле. Только размером поменьше.
– Свои вещи сложи в этот пакет. И пересядь на мое место.
Маргарита немедленно подчинилась.
– Заводи машину, – Павел перебрался на заднее сиденье. – И – прямым ходом к посольству.
Он посмотрел на часы и мысленно констатировал: «Девять двадцать пять». До начала операции оставались считанные минуты.
2
С тех самых пор как на земле «братской» Югославии разорвались первые бомбы, жить в Москве стало значительно веселее. Во-первых, проблемы августовского кризиса и невыплаты кредитов МВФ мгновенно отошли на второй план. Во-вторых, патриотично настроенные партии открыли в своих офисах пункты записи добровольцев. Как ни странно, но добровольцев в Москве оказалось предостаточно. А те, кто не собирался уезжать на фронт, но считал своим долгом высказать личное отношение к «проклятым империалистам», стали каждое утро собираться на митинг протеста у американского посольства.
К сожалению, москвичи не были обучены выражать это самое «фе» цивилизованно. Начинался импровизированный митинг по общепринятым правилам – с плакатами, организаторами, группой поддержки. Но стоять с куском картона в руках и скандировать лозунги на плохом английском было скучно. И тогда в ход шли тухлые яйца и банки из-под пива. Хуже обстояло дело насчет помидоров: после пресловутого кризиса бросаться помидорами мог позволить себе не каждый. Зато некоторые «патриоты» без зазрения совести справляли малую нужду прямо у входа в посольство,