Идеальный шторм. Технология разрушения государства. Роман Газенко
в ноябре того же года съезде старообрядцев было принято заявление о том, что за спиной старообрядчества – двести лет антиправительственной борьбы, что мир лежит во зле и что именно старообрядцы были первыми революционерами – во имя Царства Божия на земле.
И уже в том же 1905 году Центральный Комитет РСДРП въехал в комфортабельные апартаменты особняка дочери богатого старовера А. Хлудова. А потомок знаменитых раскольников миллионер Савва Тимофеевич Морозов завёл дружбу с Владимиром Ульяновым и начал финансировать марксистов.
Савва Морозов.
Впоследствии раскольники склонились в сторону более радикальных эсеров, но принципиального отношения к революции как божескому промыслу уничтожения власти Романовых не поменяли.
Но ленинцы продолжали упорно верить в зарождаемый в недрах раскольничьего сектантства «русский коммунизм». Всё тот же Бонч-Бруевич уже после Октябрьской революции утверждал, что «в глубинах России скрываются миллионы людей, готовых к… коммунистической жизни. Этим людям, какими бы странными именами они ни назывались, надо только разрешить выйти из подполья.
Тогда они построят свои, давно задуманный ими, особый русский коммунизм» – нужно только, чтобы они вышли из подполья и приняли землю от Советской власти.
Но у староверов были свои представления о том, кому должна достаться абсолютная власть после свержения династии Романовых. К началу ХХ века они полностью монополизировали такие ключевые отрасли национальной промышленности, как металлургия, горнорудное дело, пароходство, текстильное производство и страхование. За два столетия раскола они настолько вовлеклись в сформулированную Гучковым доктрину «лень – это грех», что полностью отступили от принципа ссудного процента как смертного греха: под их контролем оказалась банковская сфера. По некоторым оценкам староверы контролировали до 75 процентов валового национального продукта и финансов. И значительную часть этих средств они направляли на подрывную идеологическую работу.
По сути, староверы начали подрыв идеологических основ общества со своеобразной культурной революции. По требованию общины Савва Тимофеевич Морозов фактически был отстранён от руководства Ореховской мануфактурой. Его капиталам было найдено иное применение – художественное меценатство. Он вложил деньги в созданный другим старовером – Константином Станиславским из рода Алексеевых – Московский Художественный театр. Уже с момента создания МХАТ был открытой площадкой для формирования протестного мнения в элитарной и разночинной среде. Достаточно примера постановки в 1902 году горьковского «На дне», чтобы понять, что свои симпатии к марксистам Морозов ретранслировал на широкую публику.
Зная нравы в раскольничьих кругах, очевидно, что увлечение марксизмом – не просто исключительная блажь скучающего «купчика». Никто бы не позволил заниматься Савве