Маска Гермеса. Вадим Новосадов
домыслы. Обычная вера в заговор. Следствие не закончено. Виновность этого Византа установил суд, его решение никто не может отменить. Есть досрочное освобождение, амнистия, помилование, наконец, что даруется за определённые заслуги. В любом случае, у него есть шанс, – беспристрастно разъяснял директор.
– Визант ориентировался на информацию Сотника, она оказалась ложной. И если он невиновен, не честнее ли пересмотреть дело и признать его таковым? Он способный и преданный агент, его нужно вернуть в строй. Я отвечаю за него. И почему меня не привлекают свидетелем в деле Сотника? – откровенность Моторина имела неисчерпаемый заряд воли.
– Я тебе обещаю, Владимир, что если появятся достаточные основания, будет проведено дополнительное расследование по делу твоего подчинённого, – ответил Буранов, оценивая заступничество собеседника, но с иронией к его вере, что пересмотр дела возможен, в системе то отечественного правосудия. – Зря вы доверились осведомителям из МВД.
– Тогда у нас не было другого выбора. Менты имеют широкую агентурную сеть, хотя и продажность там сплошь и рядом.
– Я знаю, – с выдохом досады ответил директор.
Моторин не очень то и рассчитывал на откровенность высокого начальника, но что таилось под его закрытостью. Может быть Буранов, подозревая происки как внутренних врагов, так и внешних, то есть некоторых высокопоставленных чиновников из других ведомств, задумал игру по их уличению и какую-то роль отводил Византу. Ведомство редко карает своих официально, разве только изменников, иногда – мздоимцев, но привлечь за халатность – редкое исключение. Тайная полиция всегда стояла выше остальных силовых структур, часто спихивая на них вину за провалы. С отступниками расправлялись внесудебными способами. Бытовала правда ещё одна практика – отправлять в отсидку агентов кротов, дабы создать легенду для криминального мира, но эти смельчаки были всё же законспирированы. Его подопечный Визант сел как офицер Федеральной Службы Безопасности.
В России сильна традиция абсолютизировать власть, и кто взобрался на Олимп, заболевает апостольской миссией настолько, что быть повергнутым среди богов, – сродни концу света для них. Прометеи здесь появляются крайне редко. Зато как обычно прогрессирует другая болезнь – самонадеянность, неизменно ведущая к ошибкам и злоупотреблению. А для интриг существует и более низкое сословие, обиженные и амбициозные средние чины, лучшие рычаги для манипуляций, без явного сговора с ними.
– Не одному молодому человеку я открыл путь в нашей службе, – задумчиво объяснялся Моторин, – но я потерял границу допустимого цинизма, нужного для выполнения долга. Когда нет людей, на которых бы я мог положиться, я не доверяю и самому себе.
– Я всё отлично понимаю. Твои слова свидетельствуют о том, что ты сохранил честь профессионала. Но с другой стороны, я сделаю вид, что не расслышал в них пораженческих настроений.
Чтобы