Закрытая информация. Сергей Зверев
с ним случались эпилептические припадки, и «Скорая» увозила его в психдиспансер. Однако он всегда возвращался обратно.
Его приютил такой же горемыка, работавший кочегаром котельной и сантехником по совместительству, спившийся отставник Степаныч. Ко Дню Советской армии он облачался в военный китель с золотыми парадными погонами, отмеченными майорскими звездочками и скрещенными пушками в петлицах, надирался вдрызг, выбирал среди отдыхающих готовую слушать его пьяные излияния женщину и часами рассказывал о службе на страшном Тоцком полигоне – о первом испытании ядерного оружия, сломавшем ему жизнь и отнявшем здоровье.
– Думаешь, я пью? – пустив слезу, говорил он. – Я радионуклиды из организма вывожу! – При этом Степаныч пытался облапить собеседницу или хотя бы придвинуться поближе.
Труба котельной, уставившаяся своим прокопченным жерлом в небеса, портила общий живописный пейзаж. Ее неопрятный вид плохо сочетался с красной черепицей крыши, чистенькими стенами гостиницы и бассейна, стройными, словно выкованными из меди, стволами сосен. Сам Степаныч называл свое место работы и жительства крематорием, страшно злился, если кто-нибудь приходил к нему без приглашения, и, несмотря на запои, не допустил ни одной аварии на вверенном ему объекте.
К Юрчику он некоторое время присматривался, пуская лишь переночевать, когда наступали холода.
В один из зимних вечеров Степаныч расщедрился, угостил бродяжку коктейлем из раздобытого неизвестно где спирта, смешанного с пивом и четвертью дешевого плодово-ягодного вина. Заглотав адскую смесь, кочегар выбрал с колосников печи остатки прогоревшего угля, наполнил ими ведро и попросил гостя вынести шлак на улицу.
Юрчик с готовностью подхватил ведро. Его не было больше часа. Задремавший Степаныч не заметил пропажи, а уснувшего на куче теплого шлака бездомного бедолагу обнаружила сторожиха, совершавшая ночной обход. Мороз, ударивший в ту ночь, прихватил правую ногу Юрчика, оказавшуюся не на шлаке, а на стылой земле.
Хирурги в больнице консилиумов не устраивали. Оттяпали отмороженную конечность ровнехонько по щиколотку. Степаныч собственноручно выносил Юрчика из больницы.
– Будешь моим адъютантом! – буркнул он, стараясь не смотреть на забинтованную культяпку, высовывающуюся из широкой штанины.
Дома, а точнее в пристройке у котельной, Степаныч выстругал самодельный протез – деревянную ступню с углублением, выложенным для удобства и комфорта куском ткани.
Юрчик был тенью кочегара, позволяя себе лишь кратковременные отлучки по вечерам. Больше всего он любил взбираться на старую сосну и любоваться сквозь стеклянную крышу купающимися людьми. Причем пол и возраст не имели для него значения.
Сначала отдыхающие пугались, жаловались администрации, а потом привыкли. Юрчик стал старожилом «Шпулек», неотъемлемой частью окружающего пейзажа, местной достопримечательностью и просто исполнительным мужичком, готовым откликнуться