Достоевский Ф.М.: 100 и 1 цитата. Отсутствует
утра и тотчас отправляются к Достоевскому сообщить об успехе романа. Достоевский вспоминал: «Они накануне вечером воротились рано домой, взяли мою рукопись и стали читать на пробу: “С десяти страниц видно будет”. Но, прочтя десять страниц, решили прочесть еще десять, а затем, не отрываясь, просидели уже всю ночь до утра, читая вслух и чередуясь, когда один уставал… Когда они кончили (семь печатных листов!), то в один голос решили идти ко мне немедленно: “Что ж такое, что спит, мы разбудим его. Это выше сна!”» После ухода Григоровича и Некрасова Достоевский не мог заснуть: «Какой восторг, какой успех, а главное — чувство было дорого, помню ясно» [ «Дневник писателя», 1877 г., январь (25, 29)].
На следующий день Некрасов передает рукопись романа В. Г. Белинскому со словами: «Новый Гоголь явился!» Белинский строго смотрит на Некрасова и замечает: «У вас Гоголи-то как грибы растут!» — но рукопись берет (25, 30). После прочтения он просит Некрасова привести к нему автора. Позднее Белинский характеризует «Бедных людей» как «первый у нас опыт социального романа».
«Самая восхитительная минута…»
«Это была самая восхитительная минута во всей моей жизни. Я в каторге, вспоминая ее, укреплялся духом. Теперь еще вспоминаю ее каждый раз с восторгом»
[ «Дневник писателя», 1877 г., январь (25, 31)].
В июне 1845 г. происходит встреча Белинского и Достоевского. Белинский восторженно отзывается о романе «Бедные люди» и «пламенно, с горящими глазами» напутствует Достоевского словами: «Да вы понимаете ль сами-то, — повторял он мне несколько раз и вскрикивал по своему обыкновению, — что это вы такое написали! Вы только непосредственным чутьем, как художник, это могли написать, но осмыслили вы сами-то всю эту страшную правду, на которую вы нам указали? Не может быть, чтобы вы, в ваши двадцать лет, уже это понимали. Да ведь этот ваш несчастный чиновник — ведь он до того заслужился и до того довел себя уже сам, что даже и несчастным-то себя не смеет почесть от приниженности и почти за вольнодумство считает малейшую жалобу, даже право на несчастье за собой не смеет признать, и когда добрый человек, его генерал, дает ему эти сто рублей — он раздроблен, уничтожен от изумления, что такого, как он, мог пожалеть “их превосходительство”, не его превосходительство, а “их превосходительство”, как он у вас выражается! А эта оторвавшаяся пуговица, а эта минута целования генеральской ручки, — да ведь тут уже не сожаление к этому несчастному, а ужас, ужас! В этой благодарности-то его ужас! Это трагедия!.. Вот служение художника истине! Вам правда открыта и возвещена как художнику, досталась как дар, цените же ваш дар и оставайтесь верным, и будете великим писателем!..» (25, 30).
Глава 4
Триумф славы и развенчание героя
«Кто этот Достоевский? Где мне достать Достоевского?»
[письмо Ф. М. Достоевского к брату М. М. Достоевскому от 16 ноября 1845 г. из Петербурга [28 (1), 115)].
«Ну, брат, никогда, я думаю, слава моя не дойдет до такой апогеи, как теперь. Всюду почтение неимоверное, любопытство