«Мастер и Маргарита»: За Христа или против? 3-е издание. Андрей Вячеславович Кураев
рядом с вариантом «Черный богослов» был и вариант названия романа – «Вот и я». Именно с этими словами в опере Гуно Мефистофель является Фаусту: «Me voila!»
Когда мастер познакомился с Воландом?
Воланд – честнейший бес мировой литературы. Он почти не врет.
Но «почти» – не значит «никогда»: например, Воланд прямо соврал, когда сказал, что Фауст пытался создать гомункула.
Мы же сейчас присмотримся к сцене официального знакомства Воланда и мастера. Воланд ведет себя так, как будто с мастером он познакомился только что и о романе услышал впервые в эту же минуту.
«– О чем роман?
– Роман о Понтии Пилате.
– О чем, о чем? О ком? – заговорил Воланд, перестав смеяться» (гл. 24).
Что ж – «поздравляю вас, гражданин, соврамши!» (гл. 12).
То, что Воланд знаком с мастером и его романом, выдает сам мастер, когда в больнице говорит Иванушке: «Воланд может запорошить глаза и человеку похитрее» (гл. 13). Штука в том, что Иванушка имени Воланда и сам не помнил и мастеру не называл…
Словом в этой сцене «знакомства» Воланд заявляет одно, а делом демонстрирует совсем иное. Словом, Воланд говорит, что он никакого отношения к творчеству мастера не имеет. Делом – являя сожженную рукопись – сообщает нечто иное.
Когда же впервые пересеклись пути мастера и Князя тьмы?
…Мастер работает в музее… Для московского гуманитария 60-х и более поздних годов это означает «внутреннюю эмиграцию». Найти именитое «дворянское гнездо» и жить там в окружении милого сердцу XIX века вдали от трескучих постановлений очередного Пленума ЦК КПСС…
Но такова ли была атмосфера московских музеев начала 30-х годов? Много ли их было? Что такое музей во времена Булгакова? Это убежище от современности или же центр актуальной пропаганды против «проклятого прошлого»?
Скорее второе. Во всяком случае, мастер (он, кстати, «ровесник века»: ему 38 лет) тяготится своей работой. Или работа в музее становится опасной? Е. Молчанова, сама много лет проработавшая в Музее революции (в ленинградском его филиале), убеждена, что мастер работал в Центральном Музее революции. А значит, имел доступ к подлинным документам, в которых роль как Сталина, так и тех, кого в 30-х объявили «врагами народа», не соответствовала новым канонам. Сотрудники этого музея, как носители вредных и излишних знаний, соответственно, были просто ликвидированы. Их память (ох уж эта тема избавления от памяти в «Мастере и Маргарите»!) должна была быть обнулена. «Стать сотрудником Музея революции было возможным только после тщательнейших проверок и с дипломом МГУ – ЛГУ. Я знаю, что так, как заставляли лгать в музеях исторических, не заставляли ни в каком другом. Почему у Мастера нет имени? Да потому, что его “стерли”, как вычистили и стерли почти всех сотрудников, включая и директора ленинградского музея после убийства Кирова. Сначала все исчезли бесследно, потом, сами понимаете, что последовало. По своей воле из музея в ту пору можно было уйти только на нары, не по своей – тоже. Вероятно,