Арлекин и скорбный Экклезиаст. Фаина Раневская
тщедушных интересах (чтобы обеспечить себе будущее спокойствие) – стояла настоятельная необходимость банально донести на Раневскую. Боялась ли она этого? Или что… настолько доверяла своим собеседникам?
Ну, раз эти её фразочки дошли до наших дней (а в те времена – широко расходились в качестве «опасных» баек) – значит, как минимум не все её знакомые умели держать язык за зубами. И потому можно услышать крайне смелую, на грани фола, «историческую ретроспекцию» Раневской: «Знаете, когда я увидела этого лысого на броневике, то поняла: нас ждут большие неприятности». Тут уже явное нарушение негласного табу, саркастический подрыв самих устоев, незыблемых на тот момент (Советский Союз всё-таки!) – безоглядное высмеивание «нашего всего»!
И что же? Подвергалась ли на обструкции? Думаю, когда откроют все архивы спецслужб – мы узнаем и об этом. Но отдельные отголоски можно найти даже и в столь малом – несоизмеримо с талантом! – количестве ролей в театре и в кино…
Несомненно, находились и плюсы. Личина саркастического, даже где-то злого Арлекина – позволяла ей выражать вслух такое, что мало кто мог себе позволить. «Мели, Емеля – твоя неделя!» Возможно, ей даже негласно присваивалось звание этакого «придворного шута» – «не совсем в себе» клоунессы, которой дозволялось отпускать умилительно смелые шуточки на злобу дня.
Неслучайно так любят вспоминать широко известный (и уже изрядно поднадоевший всем!) эпизод с «дорогим Леонидом Ильичом». Генсек Брежнев, вручая Раневской в Кремле орден Ленина (высший орден в СССР!) стал подтрунивать над ней, цитируя сакраментальную фразу «Муля, не нервируй меня!» Даже не важно, что именно ответила ему Раневская, включившись в эту экспромт-игру. Главное тут – вопрос: генсек над всеми награждаемыми подобным образом подшучивал?
Насколько помню – все эти сюжеты с кремлёвскими чествованиями передовиков, силовиков, артистов и космонавтов проходили при неизменно напряжённо-патетических лицах партийной верхушки. А тут… Ну, можно понять: Фаина Раневская не просто «выбивалась» (отбиваясь!) из общего ряда. Она олицетворяла собой «даму-праздник», улучшающую настроение на расстоянии. (Хотя, при непосредственном близстоянии – уже могло случиться не только ухудшение настроения, но и уязвление самолюбия, умаление чувства собственного величия – и прочие непредвиденные оказии, что зависело от творческого запала Фаины Георгиевны в данный конкретный момент.)
…Тогда, кстати, Раневская ненавязчиво предложила всесильному генсеку выбрать самому, кем считать себя: глупым мальчишкой или отвязным хулиганом. Думаю, что не особо расстроила старика.
Впрочем, и с другими «сильными мира сего» Фаина Раневская обращалась без особого трепета. Председатель Комитета по телевидению и радиовещанию СССР Сергей Лапин как-то после одного из спектаклей втиснулся в гримёрку Раневской и стал выражать неприкрытые восторги по поводу её игры. «Ну, в чём я могу вас ещё увидеть, Фаина Георгиевна?» – традиционный комплимент, недвусмысленное высказывание особого