Красное колесо. Узел 4. Апрель Семнадцатого. Книга 1. Александр Солженицын
из Кронштадта. Перепуганные комитетчики объявили с крыльца: «Сейчас вызываем сюда членов следственной комиссии. Если они окажутся виновны – мы поступим с ними так, как вы найдёте нужным!» Крики: «Арестовать всю комиссию! Они заодно с офицерами, предатели, буржуи! Казнить прокурора!» Пришли. Переверзев, безстрашный адвокат на царских судах, и по «Потёмкину», теперь выложил подробно и о Керенском, и о Максимове – но лязгали затворы, не дали докончить, хотели поднять на штыки. Особенно неистовствовал юноша в фуражке Психоневрологического института, матросы звали его «доктор Рошаль». Едва уговорил Исполнительный комитет: дать им ночь на разбирательство, а утром – митинг на Якорной площади и суд над комиссией. За ночь решили: комиссия допустила ряд ошибок (отпустила ещё трёх офицеров с согласия команд, теперь уже и их всех арестовали), сама слагает свои полномочия, и будет отпущена в Петроград. А здесь будет создана своя следственная комиссия (с участием «доктора Рошаля»).
Утром пришлось не только долго убеждать разъярённую толпу отпустить комиссию – но снова вырывать у них обоих Альмквистов, которых вели казнить на Якорную площадь, старика заодно.
«Приезжаешь в Кронштадт – там воздух другой!» (бестужевка Бакашева, большевичка)
Радость великая, радость царит
В сердце воскресшем народа.
Клич наш победный весь мир облетит —
Братство, любовь и свобода.
Двенадцатое – восемнадцатое апреля
9″
Что вожди левых партий спешат на родину – это чрезвычайно желательно, они должны быть на арене борьбы. Но обстановка, в которой прибыл большевистский вождь, не может не вызвать в лучшем случае недоумения. Ни один гражданин России не считает возможным принять услуги от врага. Это элементарное правило политической этики признаётся всеми социалистами, и особая щепетильность требуется от тех, кто проповедует конец войны во что бы то ни стало. Должны были спросить сами себя: почему германское правительство с такой готовностью спешит им оказать безпримерную услугу? И как же можно было воспользоваться этой любезностью? – или полная отчуждённость от родной страны, или сознательная бравада. Путь к сердцу и совести России не идёт через Германию.
…Германия в нашем тылу!.. При проезде пользовались в Германии более чем дипломатическими преимуществами: у них не осматривали ни багажа, ни паспортов. Их бы не пропустили, если б это не было выгодно Вильгельму.
Письмо в редакцию. Протопопов вёл беседы с частным лицом – и какой шум подняли тогда. А Ленин заключил договор с официальным германским правительством – тем правительством, которое отравляет русских ядовитыми газами и топит госпитальные суда. Хотя бы Англия и совсем вас не пропустила – вы не смели вести переговоров с Германией… не смеете ссылаться на ваши интер