Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2016. Коллектив авторов

      Стекла нового патрульного

      протирает черной ветошью,

      а сама из Долгопрудного,

      чуть подправленного ретушью.

      Но дитя ее пристроено,

      и пальто ее на вешалке.

      И уже на постороннего

      не глядит глазами беженки.

      Только лестница-чудесница,

      не ущелье и не улица,

      мелкой сволочью беснуется

      и никак не перебесится.

      Поперек себя расшатана

      злая цепкость бестелесная.

      И теперь без провожатого

      ей нельзя, она не местная.

      Спит одна в холодной комнате,

      черной ветошью замотана.

      Никогда ее не вспомните,

      не увидите. Но вот она –

      на ближайшем повороте вы

      на нее глаза не подняли.

      Это я стихи о родине.

      Это если вы не поняли.

      Двор сверкает антрацитом.

      От границы до межи

      темный блеск его просыпан.

      В землю воткнуты ножи.

      Скачут кони из орешин.

      На земле блестит слюда.

      Мы еще земли нарежем,

      раз никем не занята.

      Из-под пятницы суббота.

      Позади попятный двор.

      За полгода два привода.

      Кто не спрятался, не вор.

      Не один в потешных войнах

      изменился на глазах.

      Кто ты? Часом не разбойник?

      Или родом не казак?

      Ножевой бросок небрежный,

      нитка тонкая слюны

      не такой уже потешной

      дожидаются войны.

      В темноте таится недруг,

      непонятен и жесток,

      он стоит ногами в недрах

      и рогами на восток.

      Или детство видит скверно,

      цепко в памяти держа

      что-то острое, наверно,

      если режет без ножа.

      – Что у тебя с лицом?

      Нет на тебе лица,

      выглядишь беглецом.

      – Топкая здесь земля.

      Тонок ее настил.

      Долог ее отлив.

      Быть не хватает сил,

      жабрами шевеля.

      – Вот объявился тать,

      командир этих мест.

      Что ни увидит, съест.

      Нечего ему дать.

      Всех коров извели.

      Зверя сдали на вес.

      Множатся стригали,

      но никаких овец.

      – Да, но еще вдали

      множатся голоса

      выброшенных с земли,

      стертых с ее лица.

      В камни обращены.

      Гонит воздушный ключ

      запахи нищеты.

      Камень еще горюч.

      – Время-то на износ.

      Времени-то в обрез.

      Что бы ни началось,

      некогда ставить крест.

      Выбери шаг держать,

      голову не клонить,

      жаловаться не сметь.

      Выбери