Искупление. Гражданская лирика. Сергей Виноградов
это будет – позже лет на десять
Но час его покуда не пришёл,
Да и себя ещё он не нашёл,
Да и народу был не интересен…
А между тем, набрав ума и силы,
Немного полысел и постарел…
Жаль, пятый год в Женеве вместе с пивом
По молодости – просто просмотрел…
Россия пошумела, покричала,
Но без него. И спать легла опять.
Не зря же он марксизм учил на «пять»
И без неё решил – начать сначала…
Чтоб разбудить её, как раньше Герцен,
Подняв толпу – разрушить всё мечтал….
Он о России думал. Но не сердцем,
Он цифрами Россию просчитал…
И никогда не помышлял, не ведал,
А что в его – безбожника – душе?
И осенью в промёрзшем шалаше
Он план другим безбожникам поведал…
Потом был залп «Авроры» поздней ночью
Потом экспроприации, ЧК, царя в расход
Отправил лично. Точно.
Не будет же в России врать народ…
И цифры, цифры – пирровой победы
И беды, беды. Слёзы. Кровь. Война
Оставила свой след на век. А следом
Пошёл в стране Великий балаган…
И где же ты была Фани Каплан,
Когда всё это и не начиналось?
А вот и Горки и он сам – усталый
От прошлых дел и будущих забот…
И тишина. Рыдающий народ…
И человечек маленький в Колонном
Лежит один. Он страшно одинок…
И даже с ним поступят беззаконно,
Чтоб даже мёртвым – мёртвым быть не мог…
Оставят зрить его – в пример потомкам
В укор другим – не верившим в Итог.
Итог же оказался предсказуем
И маленький вот этот, человек,
Расправившийся с первыми буржуями,
Не думал их увидеть через век.
Но всё пошло не так. А он лежит
Как и лежал в своём костюме строгом.
Он получил сполна, что заслужил
От партии своей. Но не от Бога…
Семь десятилетий до рассвета
Холодный ветер
Нервно дул с Невы…
Октябрь. Ночь.
Костры. И разговоры
О мире и земле.
И залп «Авроры»
Сквозь шорох
Опадающей листвы….
И где-то далеко
Опять стреляли…
И к Смольному народ
Толпой валил.
И гений
Революцию творил
И по его приказу
Зимний брали…
И был четверг.
Недели середина.
И всё что было —
Всё уже Ничто.
Пришли Никто.
И стали всем зато!
Всё остальное
Мелочь и рутина.
Закрытые
Купеческие лавки,
Декреты,
Что на стенах и столбах…
И первые убитые
В гробах…
И насмерть
Перепуганные шавки…
Таким проснулся
Утром